Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая - Илья Головань
Глава «Единства» был полностью невредим.
Земля встрепенулась, заковывая Ливия по шею в каменный гроб. «Не могу вырваться!», – подумал Волк. Даже с силой Юпитера он не мог пошевелиться даже на сантиметр.
– Я не заметил никакой ловушки, – сказал Хаос спокойно. – У старика была техника не из этого мира, да еще и такая скрытая. А в твоих глазах, Ливий, есть сила, способная видеть скрытое. И эта силу ты тоже получил не из этого мира. Думаю, она может мне помешать, как считаешь?
Большие пальцы Хаоса легли на глаза Ливия. Давление росло, защитные слои лопались, а Волк тщетно пытался вырваться. Когда слоев яри не осталось, Хаос надавил на кожу. Ливий пробудил Меркурий и собрал внутреннюю энергию в глазах, но это помогло только на секунду: пальцы главы «Единства» проникли в глазницы, давя глазные яблоки.
– Теперь все отлично. Тебе это не помешает видеть, Ливий, ведь ты идущий. А мне пора измениться.
Волк был слеп. Кровь перестала течь почти моментально, помог Желтый Флаг. Но восстановить глаза было сложно. Даже с Желтым Флагом, Венерой, Гигеей, Волей Жизни и всеми медицинскими техниками и знаниями у Ливия это заняло бы не одну неделю. Хаос оставил его без глаз, но Волк действительно видел: другие органы чувств и полотно яри с лихвой заменяли зрение.
Изначальная энергия клубилась вокруг главы «Единства». Сила, что стояла над законами и правилами, подчинялась Хаосу и меняла его, рождая будущего бога. Пока он не мог переделать мир, ведь всегда нужно начинать с себя.
«Он использовал силу пространства», – понял Ливий.
Пятикратная Золотая Регалия ничего не смогла сделать Хаосу, потому что большая часть ушла в никуда, ведь глава «Единства» разрезал пространство перед собой.
Хаос был неуязвим. Ни одна техника не могла серьезно ранить его, ведь своим разрезом пространства глава «Единства» сводил на нет почти все атаки, а те, что умудрялись пробиться, не могли нанести никакого вреда. Но у Ливия была одна техника, способная пробить даже искажение пространства.
На руке начали появляться кольца. Пока Хаос стремительно менялся, обретая новый облик, Ливий делал Гекту все сильнее и сильнее. Еще никогда в истории человечества эта техника не была столь мощной, и от одной только подготовки каменная тюрьма вокруг Волка крошилась и ломалась.
Вихрь изначальной энергии вокруг Хаоса успокоился, а потом и вовсе пропал.
«Он больше не человек», – подумал Ливий.
И раньше главу «Единства» сложно было назвать человеком. Тот, кто столетия прожил в Чаше, необратимо менялся во что-то похожее на человека, но одновременно далекое от него – физически и ментально. Теперь же в Хаосе не осталось ничего человеческого.
Плоть обратилась в белый камень. Сейчас Хаос был похож на статую, высеченную искусным скульптором, ведь мышцы казались настоящими, такими, как у живого человека. Тот, кто когда-то был главой «Единства», обзавелся лишней парой рук, а вместо головы тело венчала геометрическая фигура из того же камня, что и тело. Казалось, будто скульптору надоело, и он решил не заканчивать работу – идеальное, детализированное тело и остро обтесанный блок мрамора вместо головы. Но все было иначе. Хаос не видел нужды в глазах, носе или рте, он не нуждался в органах чувств, как не нуждался в эмоциях.
Совершенное тело, обращенное в мрамор, объединялось с простотой, лишенной всех деталей. Хаос стал богом, а его внешний вид воплощал в себе саму суть убеждений бывшего главы «Единства». Все должны были видеть его совершенство – и никто не имел права почувствовать в нем человека.
– В Дамиране я видел бога из другого мира, – заговорил Хаос с умиротворяющим спокойствием. – Этот бог вытесал себя из глыбы мрамора. Разве не вдохновляюще? Я решил сделать так же.
Каменный гроб вокруг Ливия взорвался. На руке от накопленной яри сияли десять колец, искажая пространство рядом с Волком.
– Как я мог забыть? Конечно же Гекта, техника охиронцев. Думаю, это станет отличным крещением нового меня.
Ливий шагнул вперед – и Хаос сделал то же самое. Вся мощь Гекты вырвалась в сторону врага, разрушая само пространство. Больше не было Вечного Закона, способного наказать Ливия, Гекта разрушала искореженный мир, и в воздухе один за другим появлялись разломы. Перед Хаосом появилось искажение пространство, которое до этого остановило Пятикратную Золотую Регалию – и Гекта уничтожила его, ведь для разрыва пространства ее и создавали.
Ладонь Хаоса поднялась, чтобы встретить кулак Ливия. С глухим звуком Гекта попала в ладонь, Волку показалось, что он ударил гору, а не человека, но техника могла уничтожить даже гору.
Искажения пространства разошлись по сторонам, уничтожая центр Чаши. Через мгновение все вокруг обратилось в темноту, в этом месте мир больше не мог поддерживать целостность: вокруг не было ничего, только Ливий и Хаос.
По руке бога нового мира пробежали трещины до локтя. Вся мощь Гекты исчезла, а темный купол вернул себе краски. Сейчас именно Хаос был сосредоточением мира – а значит, и пространство вокруг него было самым стабильным.
«Все конечно».
Гекта не сработала. Сильнейшая техника Ливия, способная разрушать даже пространство, оказалась бессильной. У Волка просто не осталось никаких идей. Если даже Гекта не могла ранить Хаоса, его ничего не могло остановить. Это было поражение – окончательное и бесповоротное. Хаос победил – и Ливия, и Вечный Закон и весь мир. Последняя черта, отделявшая бывшего главу «Единства» от полной перестройки Эмита, была пройдена.
– Ты сломал мое идеальное тело.
В голосе того, кто отверг все эмоции, слышалось раздражение. Само пространство схватило Ливия, распиная в воздухе.
– Я недооценил твою… Кощунственность, – сказал Хаос. – Я проверю на тебе кое-что, Ливий.
Если бы у бывшего главы «Единства» осталось лицо, он бы сейчас улыбался. Хаос медленно занес руку, и Ливий почувствовал знакомую силу. Именно ее он ощутил за секунду до того, как мир раздавил его на Востоке. Это была сила времени – запретное табу для Эмита.
– Пора испытать мои новые возможности. Ведь одного пространства недостаточно, правда? Я сотру тебя, Ливий, сотру прямо в прошлом. Вечный Закон не смог бы смотреть на такое издевательство над временной линией. Как жаль, что это был всего лишь механизм, наблюдающий за законами. Будь у него эмоции – я бы сохранил его как раз для такого момента.
Рука Хаоса опустилась. Она прошла тело Ливия насквозь, будто он был всего
