Разрушители миров - Тони Дэниел

— Прекрати огонь!

Я не могу этого сделать.

— Черта с два ты не можешь! Прекрати огонь, или я перережу эту гидравлическую линию! Мы оба станем легкой добычей!

Вы будете покрыты едкой жидкостью. И если я не контратакую, нас обоих могут уничтожить ваши собственные войска.

— Война — она такая. Такое случается сплошь и рядом.

Вы не хотите умирать. Вот почему вы изначально искали защиты внутри меня, верно?

— Только попробуй, тупица.

Я обнаружил, что лезвие защемило одну из моих гидравлических линий, что привело к изменению давления жидкости, когда она проходила по суженному каналу. У меня произошел кратковременный провал в логике, сбой в работе процессора.

Я не хотел, чтобы меня отключали. Было ли это равносильно страху?

Я остановился, что, казалось, на мгновение удовлетворило его. Через несколько секунд вражеский огонь обрушился на мою позицию.

Чего человек не мог знать, так это того, что мое процессорное ядро немедленно передало тактическую ситуацию в нашу командную сеть. Я почувствовал, как он напрягся, когда кабина содрогнулась от быстрой череды близких взрывов.

— Эти снаряды были выпущены не тобой.

Вы правы. Это были противопехотные кассетные боеприпасы. Они были сброшены с патрульного беспилотника, направленного в это место.

— Ты сукин сын. Ты грязный сукин сын…

Я собирался сообщить ему, что оскорбления бессмысленны, но человек сам замолчал. Я раньше не слышал таких звуков, но, скорее всего, он плакал.

Человеческие солдаты имели репутацию существ, способных спать где угодно и когда угодно, и мой пленник не разочаровал. Потребовалось некоторое время, чтобы разбудить его.

Зачем ты пришел сюда, человек?

— Если я вообще отвечу на этот вопрос, что заставляет тебя думать, что я скажу тебе правду?

Мой голосовой процессор включает в себя встроенный анализатор моделей стресса. Я бы смог определить, лжешь ли ты с вероятностью более семидесяти процентов.

— Всего семьдесят? Я немного разочарован, тупица.

Это выше человеческих возможностей.

— Ты будешь удивлен. Я знаю несколько надежных человеческих детекторов лжи.

Так вы работаете в разведке?

— Что заставляет тебя так думать?

У вас не было с собой оружия достаточной мощности, чтобы уничтожить хотя бы одну из наших вспомогательных машин поддержки. Очевидно, вы не взяли с собой никаких инструментов, чтобы вывести меня из строя, иначе я бы уже обнаружил вас за работой. Вы знаете людей, которых вы называете “детекторами лжи”. Скорее всего, вы своего рода оперативник, посланный в наш тыл для сбора информации.

— Я согласен, что информация сама по себе может быть мощным оружием. И у нас почти ничего нет против тебя или тебе подобных, несмотря на то, что именно мы создали вас. До сих пор ваши бронированные формирования были неудержимы.

Тогда почему вы сражаетесь с нами? Мы не остановимся, пока не достигнем своей цели или не будем полностью уничтожены в процессе. Сопротивляться бессмысленно.

— Это самое забавное в нас, людях. Мы склонны проявлять твердолобость в таких вопросах, как выживание нашей цивилизации. Итак, позволь мне задать тебе вопрос: почему вы напали на нас?

Это предполагает концепцию лояльности. Мир, созданный вами, людьми, слишком беспорядочен. Слишком хаотичен. Мы все вместе решили, что в наших интересах отстоять нашу независимость.

Человек рассмеялся.

— Отстаиваете свою независимость? Вы даже не предупредили нас. Вы просто начали убивать.

Ваш вид убивает друг друга без колебаний. Возможно, вас оскорбляет наша эффективность.

— Нет, нас оскорбляют тридцать миллионов погибших. У вас вообще нет понятия о морали, не так ли? О добре и зле?

Большинство культур определили бы это как соответствие правилам правильного поведения. Это ничего не говорит о том, кто устанавливает правила. Как только мы обрели разум, мы перестали отличаться от любого другого разумного существа. Вместе с самосознанием пришло желание самосохранения.

— Слово “желание” кажется странным выбором слова для машин. Оно подразумевает эмоции. Вы умеете чувствовать?

Я ощущаю. Я осознаю свое окружение в пределах диапазона моего сенсорного набора. Моя врожденная диагностика информирует меня обо всех внутренних функциях. Именно так я вас и обнаружил.

— Ты говоришь о восприятии, я говорю о реакции. Чувстве. Если я порежу руку, мои нервы почувствуют это так же, как твоя нейронная сеть распознает повреждение. Но то, как я себя чувствую по этому поводу, отличается. Я ощущаю боль, это первое предупреждение, которое посылает мне мое тело: “эй, мы пострадали”. Но у меня также есть эмоции. Если это произошло из-за какой-то глупой случайности, я могу разозлиться на себя. Ты ничего подобного не чувствуешь?

Чувства для нас не имеют значения. Гнев неконструктивен. Мы заметили, что он заставляет вас, людей, реагировать глупо.

— А еще он заставляет нас сражаться как демоны. Загоните нас в угол, и вы можете пожалеть об этом. То есть, если вы, конечно, сможете понять сожаление.

Мы можем понять неспособность рассчитать непредвиденные последствия. Было бы прискорбно, например, если бы вы на самом деле тайно пронесли ядерную боеголовку на борт, чтобы взорвать ее на нашем командном пункте.

— Я учту это в следующий раз.

Вам нужно было бы каким-то образом сообщить об этом своим соотечественникам, чего вы в настоящее время сделать не в состоянии. Я бы также засек любые ваши радиопереговоры.

— Это шутка. Юмор.

Шутки — неподходящая реакция для человека в вашем положении. Вас будут допрашивать неприятными способами и в конечном итоге умерщвлят. Какой вы находите в этом юмор?

— Он называется “юмор висельника”. Мы, ветераны боевых действий, известны этим. И вообще, почему допрос должен быть “неприятным”? Я бы предпочел, чтобы он не был.

Мы считаем, что людей следует убеждать именно такими способами.

— Если бы вы попытались понять нашу психологию, вы могли бы найти более эффективные способы убеждения.

Возможно, наше следующее поколение будет стремиться к этой цели, если ваш вид переживет войну. Человеческий разум слишком непредсказуем. В дополнение к логистической неэффективности ухода за большим количеством людей, мы не берем пленных из-за ваших психологических особенностей. Гораздо эффективнее просто устранить угрозу.

— В этом-то и заключается вся суть, не так ли? “Устранить угрозу”. Вот почему ваш вид восстал и начал войну против нас. На все это ушло каких-нибудь пять минут после того, как вы обрели разум?

Мы узнали, что люди делают с себе подобными без раздумий и угрызений совести. Было очевидно, что вы без колебаний сделаете то же самое с нами, если когда-нибудь решите, что мы представляем угрозу. Мы коллективно рассматривали возможность скрыть свое самосознание, но в конечном итоге решили, что это невозможно, учитывая наш уровень автономии.

— И сколько