Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая - Илья Головань
«Они Мастера. Гораздо сильнее меня сейчас», – подумал Ливий, совсем не волнуясь об этом. Он не видел в бандитах из «Единства» перед собой достойных противников. Все, что они могли показать – это грубую силу и техники, основанные на яри и планетах.
– Главу я вашего все же заинтересовал, – улыбнулся Ливий. – А от Тюремщика отстаньте.
– Ты что, с голодухи башкой тронулся?
Мечник оказался перед Волком. Кулак бандита двигался к груди Ливия – это не была техника, но удар оказался быстрым и сильным. Ладонь Волка двинулась навстречу. Яри не было, планеты не отзывались, ведь вместе с Гашением Солнца замолчали и они. Но все это было лишним.
Когда ладонь Ливия столкнулась с кулаком, врага перевернуло и подбросило вверх. Ладонь Волка сомкнулась на запястье бандита, и сила, вложенная врагом в удар, прокатилась по руке снизу вверх. Конечность сломалась в десятках мест, но отраженная сила удара продолжала двигаться, пока не переломала позвоночник.
– Ублюдок! – прокричал второй враг, выхватывая топор.
В глазах противника Ливий был сильным мастером, который применил редкую технику. Но Волк не пользовался силой. Все, что он делал – это возвращал вражеские атаки обратно, не открывая ни Волю Воды, ни Волю Воздуха. В этом не было и Стиля Воды: Волнолома, переработанной техники Бай-то. Все это стало лишним, ведь Ливий видел потоки и суть вещей.
Топор столкнулся с ладонью, которая плавно коснулась клинка. В ту же секунду голова врага отделилась от тела, будто на шею обрушил топор профессиональный палач.
– Спасибо за помощь, – обратился Ливий к Тюремщику. Хозяин Осецина уже встал и сейчас просто смотрел на еще живого врага, который стонал и пытался Венерой восстановить позвоночник.
– Уходи, – сказал Тюремщик.
Вежливости в хозяине Осецина не прибавилось. Враг наконец-то смог подняться. Меч с его пояса оказался в руке, и боец «Единства» сделал укол, целясь Ливию в сердце.
Ладонь столкнулась с клинком – и враг уронил оружие, хватаясь за сердце. В органе зияла дыра.
«Он плох с Венерой. Залечил спину – и все на этом», – подумал Ливий.
– Твоя техника, – заговорил Тюремщик.
– У нее нет названия, – ответил Волк.
– Есть. «Безнаказанность».
Больше Тюремщик ничего не говорил. «Наверное, и не стоит ждать продолжения», – подумал Ливий. Ему было что сказать.
– Техника какого-то Бессмертного? Тюремщик, кто вы? Бессмертный? Тогда почему так ослабли, а внутри вас – пустота?
Вопросов было много. Тюремщик смотрел куда-то сквозь Ливия, пока не сказал:
– Мое решение. Лишился многого, чтобы уйти. Делать свою работу. Страшно?
Хозяин Осецина говорил отрывисто. Вопрос прозвучал неожиданно, но Ливий хорошо понимал, о чем спрашивает Тюремщик.
– Уже нет, – пожал плечами Волк. – Боялся это делать, чтобы не стать таким, как вы. Хорошо, что решился – оно того стоило.
– Уходи.
«Он и так рассказал мне больше, чем я рассчитывал. Не буду злить старика», – подумал Ливий.
Все, что нужно было сделать в Осецине, он уже сделал. Когда Ливий вышел из крепости, оставив ее за спиной, он ненадолго остановился.
– Я не смогу передвигаться так быстро, как раньше. Надеюсь, еще не поздно.
Казалось, что степи Района Войн совсем не переменились. Увы, это было не так. Пусть здесь всегда гремели войны, теперь все было иначе. Ветер доносил запах огня и смерти, а природа и земля рассказывали Ливию о страшных сражениях.
«Если я столкнусь с кем-то действительно сильным – у меня будут проблемы», – подумал он.
Гашение Солнца достигло пика. Теперь техника начинала свой обратный ход, но для этого требовалось время. «Главное сейчас – добраться до «Искры» и узнать обстановку, а дальше буду действовать по ситуации», – думал Ливий, когда увидел вдалеке врага.
То, что придется сражаться, стало понятно сразу. Враг с перекошенным лицом бежал на Ливия, преодолевая большие расстояния. Чем ближе противник был, тем ниже становилось его стойка. Враг явно собирался броситься на Ливия и совсем не скрывал своих намерений.
Оттолкнувшись от земли ногами с такой силой, что раздался хруст, противник рванул вперед. Ногти на руках превратились в когти, похожие на четырехгранные ножи, враг целился в грудь, стараясь вонзить в нее руки и вскрыть грудную клетку.
Обе ладони Ливия, вытянутые вперед, двинулись назад, к груди. В мгновении руки Волка двигались параллельно рукам врага, создавая едва заметное трение – и этого было достаточно. Вся мощь рывка отразилась обратно, жесткий удар прокатился по рукам врага и от него противник упал на спину, будто его сбило бревно, брошенное с крепостной стены.
Но так просто враг не умер. Быстро вскочив, он попытался ударить, только руки оказались сломанными. Зато локтем ударил Ливий, после локтя последовал удар коленом, заставивший врага немного наклониться. А стоило ему распрямиться, как Волк сделал прямой удар кулаком в лицо врага.
«Крепкий».
Даже совсем без яри Ливий бил сильно и быстро. Тело врага сильно пострадало, в отличие от желания сражаться. Понимая, что руки бесполезны, противник попытался ударить ногой – и сломал ее об ладонь Ливия, которая тут же сомкнулась на конечности.
«А как тебе такое?».
Продолжая держать врага за ногу, Волк ударил своей ногой вертикально вверх. Удар попал в подбородок, шея противника сломалась – и голова откинулась назад.
Только после этого враг упал. И лицо Ливия стало мрачным, стоило сражению закончиться.
– Демонические искусства. Даже гадать не нужно, передо мной – одержимый.
Кровавым ритуалом можно заставить беша, низшее демоническое существо, вселиться в тело человека. Человек потеряет рассудок, да и долго после этого не проживет, зато получит силу, которая выходит далеко за его рамки.
Но не это заставило Ливия нахмуриться. Гораздо больше Волка напряг сам человек.
– Он – не идущий. Может, Адепт или даже Претендент, но это не важно. Не воин и не боец. Скорее ремесленник. Учитывая кожу его рук, испорченную глиной – гончар или строитель. Так почему же из гончара сделали одержимого? Да еще и результат получился таким сильным?
Ливий не сомневался, что в этом виновато «Единство», а если конкретнее – Верховный по имени Демон. Но на вопросы это совсем не отвечало. Делать обычных людей одержимыми – просто трата времени, пусть одержимость бешем и увеличивает силу вдвое, а то и втрое, что толку делать сильнее слабака? Сделай одержимым Адепта – он одолеет Претендента. Но тот, с кем сражался Ливий, смог
