Четвертое уравнение - Александр Леонидович Пономарёв

Но и двух выстрелов оказалось достаточно. Крапленый хоть и был готов к возможному нападению, не ожидал увидеть перед собой профессора и замешкался. Промедление дорого обошлось ему: первая пуля вонзилась в грудь чуть пониже левой ключицы, а вторая глубоко процарапала кожу шеи с левой же стороны и, пронесшись между откосом и дверью, врезалась в ствол одного из растущих неподалеку от дома деревьев.

Эффект неожиданности и болевой шок украли у Крапленого еще несколько драгоценных секунд. Он не сумел вовремя среагировать, когда Богомолов, отшвырнув бесполезный теперь пистолет, накинулся на него и сбил с ног. Противники повалились на приоткрытую дверь. Та стремительно распахнулась и, ударившись о стену дома, со всего маху саданула рухнувшего спиной на крыльцо Крапленого по локтю. Правую руку Хранителя как будто пронзило током. Пальцы онемели, скрючились, и ладонь стала похожа на куриную лапу. Сегодня удача отвернулась от него.

Не давая противнику собраться с силами, Богомолов вырвал у него автомат и что есть силы врезал прикладом по лбу. Голова Крапленого ударилась затылком о доски крыльца с таким звуком, словно тыкву уронили на пол. Глаза закатились под верхнее веко, и он потерял сознание.

Игорь Михайлович встал на ноги, отомкнул магазин (желтоватые тушки патронов тускло светились латунным блеском), проверил положение планки предохранителя. Не так давно он и знать не знал, как пользоваться автоматом Калашникова, зато теперь мог стрелять из любого оружия благодаря навыкам и умениям капитана ФСБ Федора Орешкина. Богомолов опасался, что вместе с оставленным в прошлом телом прежнего носителя его сознания он забудет все, что тот знал и умел, но страхи оказались напрасны.

Он хотел добить Крапленого выстрелом в голову, но передумал. Смысл тратить патроны, если он и так подохнет: вон какая лужа крови из него натекла, прям как из зарезанной свиньи. Богомолов плюнул на лежащее у его ног бесчувственное тело, поставил «калаш» на предохранитель и зашагал прочь от дома на болоте.

Глава 11. На шаг впереди

Профессор неспешно перебирал ногами, хотя до этого добрую треть пути отмахал быстрым шагом. Он замедлился не потому, что устал. Скорость передвижения упала сама собой по причине активного мыслительного процесса. Когда профессор думал, он все делал медленно. Неторопливые движения помогали сосредоточиться на созревающей идее или внезапно пришедшей в голову мысли, тогда как быстрая ходьба или активная физическая нагрузка делали голову пустой и легкой, словно сухая тыква. Время от времени профессор пользовался подобным способом выветривания ненужных мыслей из головы.

Прогулка к дому Лекаря вполне могла стать поводом для очередной перезагрузки центрального процессора, как в шутку отзывался о своем мозге профессор, но он им не воспользовался по важной причине. Он набрасывал в уме план предстоящей беседы с Лекарем, прекрасно понимая, что другого шанса поговорить у него не будет. А он хотел, чтобы его проверенный временем друг наконец-то понял и принял мотив его действий в тот злополучный день. А еще он хотел посвятить Лекаря в план корректировки существующей реальности и посмотреть на его реакцию. Интересно, как он отреагирует? Обрадуется, ужаснется или равнодушно пожмет плечами?

Уронив голову на грудь и тихо беседуя сам с собой, профессор мысленно прокручивал варианты предстоящей беседы. Ноги сами несли его к дому на болоте, словно бредущую с брошенными поводьями лошадь. На его счастье, подсознательно выбранный маршрут проходил в стороне от аномалий, а то бы подобная прогулка быстро закончилась для него неприятностями.

Дорога к заболоченной местности проходила сквозь небольшой лесок. Профессор шел, как на автопилоте огибая препятствия в виде поваленных ветром деревьев и торчащих из земли гнилых пней. Он так торопился к Лекарю, что забыл снять лабораторный халат. Солнце все ниже клонилось к горизонту. Лес темнел и постепенно наполнялся тенью, как губка водой, так что случайный сталкер вполне мог принять ученого за блуждающее средь кустарников и древесных стволов привидение.

Профессор понял, что добрался до места, когда под ногами захрустела посыпанная гравием дорожка. Он остановился, поднял голову. Сперва увидел разбитое окно и только потом заметил лежащего на крыльце Крапленого.

Шаров торопливо поднялся по дощатым ступенькам, прошлепал по луже крови и опустился на колено. Низ халата мгновенно окрасился алым, штанина согнутой в колене ноги потемнела от липкой на ощупь влаги. Профессор прижал к шее Крапленого пальцы правой руки и облегченно выдохнул:

– Живой!

Он выпрямился и побежал в сени. За ним тянулась неровная цепочка красных следов. Хватаясь левой рукой за шаткие перила, Олег Иванович взлетел по визгливо скрипящей лестнице к двери в коридор и так жахнул по ней кулаком, что та едва не сорвалась с петель.

Медленно, словно силы покинули его, профессор приблизился к входу в жилую половину и замер напротив распахнутой двери. В печке весело трещал огонь. Сквозь приоткрытую печную дверцу пробивалась узкая полоска света. На потолке плясали забавные рыжие фигурки. Дом дышал теплом и уютом, и потому так неестественно и чуждо выглядели лежащие посреди багровых луж мертвые Хранители. Профессор зажмурился и закрыл руками лицо.

– Дурак! Дурак! Дурак! – заколотил он себя кулаками по лбу, когда открыл глаза и снова увидел изуродованных выстрелами в голову Скитальца и Лекаря. – Смотри, к чему приводит самодеятельность! Смотри!

Профессор начал рвать волосы на голове, будто мог этим спасти Хранителей, но привычка рационально мыслить взяла верх над эмоциями:

– Можно сколько угодно истерить и проклинать себя, это ничего не изменит. Слезами горю не поможешь, только делом. Я все верну как было, обещаю.

Олег Иванович развернулся на каблуках, вышел в коридор и толкнул дверь в нежилую половину дома. Там он нашел все необходимое для помощи Крапленому и спустился на крыльцо, неся под мышкой объемный сверток.

Крапленый пришел в себя от резкого запаха, открыл глаза, увидел стоящего перед ним на коленях Олега Ивановича с зажатой в пальцах и едко пахнущей аммиаком ваткой.

– Чего тебе? Решил вернуться и исправить ошибку? – прохрипел он и облизнул пересохшие губы.

– О чем ты говоришь? – Брови профессора изумленно полезли на лоб, а глаза стали большими и круглыми, как пуговицы пальто.

– Все о том же. Рука дрогнула, когда в меня стрелял? Ну так не тяни, добивай. Ты же за этим пришел?

Крапленый рывком приподнялся на локте, застонал от боли в простреленной груди и упал на траву. Перед тем, как