"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 - Том Белл
— Но если убийца вовсе не эсператист?
— Тем лучше: он будет думать, что сбил нас со следа, — ответил Вейсдорн. — Вы сами знаете, маркиз: пока не доказано обратное, следует опираться на существующие улики.
— Тем более, — вставил супрем, — что народ уже назвал виновников. Когда мы возвращались во дворец, из толпы кричали: «Смерть подлым эсператистам!». А вы знаете, господа: Vox populi vox Dei[1].
Экстерриор Рафиано мрачно хмурился.
— Только религиозной смуты нам сейчас и не хватало! — в сердцах сказал он. — Вы уверены в том, что говорите, господин Гольдштейн?
— Совершенно! — твёрдо ответил супрем. — Криков, правда, было немного, но их не услышал бы только глухой.
— Я тоже их слышал, — подтвердил Государственный секретарь.
Рафиано подошёл к окну и отворил его. Сюда шум со двора долетал как глухой прибой: грозный, но невнятный. Граф внимательно вслушивался в течение нескольких минут, но разобрать, что кричат, из Малой опочивальни было невозможно.
— Я пошлю прознатчиков в город, — шепнул Вейсдорн Сильвестру. — Вполне вероятно, что Лига покойного Авнира опять собирается поднять голову. Фанатикам нужен только повод.
Сильвестр в раздражении и тревоге кусал губы: покушение произошло на глазах у сотен свидетелей, и слухи – как водится, преувеличенные – распространятся по городу, как пожар. Кардинал ощущал, как от дурного предчувствия у него ноет сердце.
— Хорошо, — коротко согласился он. — И ещё… Отправьте своего человека ко мне в особняк. Мне нужен Агний.
Дверь в Малую опочивальню приоткрылась.
— Ваши милости, — пролепетал камердинер короля, — Господин первый медик зовёт вас…
Врачи потерпели неудачу. Мэтр Марон сделал всё, что мог, но остановить внутреннее кровотечение было не в его силах. Судороги боли пробегали по телу короля, и несчастный Фердинанд понимал, что это означает. Бледный, весь покрытый холодным потом, он слабо стонал и просил позвать к себе исповедника, отца Урбана, в миру Джанка́рло Лати́ни.
Франсуа Марон подошёл к кардиналу, желая дать отчёт в своих действиях, но Сильвестр почти не слушал его. Роковое происшествие перевернуло все его планы. Смерть Фердинанда II, такая несвоевременная, поставила судьбу Талига на грань катастрофы. Нужно было принимать срочные меры, и кардинал понял: сейчас или никогда!
Однако тессорий опередил его.
— Какие распоряжения вашему величеству угодно отдать на случай смерти? — почтительно осведомился он, преклонив колени перед ложем умирающего короля.
— Позовите духовника! Позовите моего духовника! — шептал король одними губами.
— Но прежде всего, — напомнил кардинал громко, — вы должны подписать манифест о признании детей Катарины Ариго незаконными!
Это требование оказало на короля удивительное действие: только что бессильно распростёртый на постели, он внезапно приподнялся на локтях и воскликнул голосом, почти обретшим прежнюю силу:
— Что?! Вы хотите, чтобы я карал и казнил тогда, когда сам молю Создателя о милости? Нет! Этого не будет! Я прощаю всех – и мою жену, и детей!
Поражённые члены Тайного Совета переглянулись. А как же суд в Атрэ-Сорорес? А его последствия для престолонаследия?..
— Тогда ваше величество должны назначить регента, — произнёс тессорий, быстро сориентировавшись.
— По закону регентом может стать только герцог Алва, — мгновенно ответил Сильвестр.
— Нет, — прошептал король, падая обратно на подушки. — Нет. Кузен Алва отрёкся.
— Что?! — переспросил Сильвестр, решив, что он ослышался. — Что?!
Подобное сочетание слов было просто немыслимым!
— Духовника, духовника! — бормотал король, беспокойно мечась по постели. — Неужели вы хотите, чтобы я умер без покаяния?
Кардиналу и впрямь было не церковных таинств: будь Фердинанд чуть покрепче, а главное, не будь в опочивальне свидетелей, Сильвестр силой вытряс бы из него объяснение фразы об отречении. Но, должно быть, несчастного услышал сам Создатель. Во всяком случае отец Урбан, духовник его величества, вбежал в комнату именно в эту минуту. Увидев пепельно-серое, мокрое от слёз и пота лицо короля, он со всех ног кинулся к ложу и упал перед ним на колени. Король шумно выдохнул от облегчения:
— Отец мой!.. Слава Создателю! Это вы!
— Я здесь, ваше величество, я с вами!.. — бормотал священник, сам едва не плача от потрясения.
— Исповедуйте меня, отец Урбан, — проникновенно попросил Фердинанд, силясь поднести правую руку к губам в набожном жесте.
Духовник закивал, утирая слёзы, и, поднявшись на ноги, обвёл взглядом присутствующих:
— Господа, я прошу вас покинуть комнату.
Члены Тайного Совета, переглянувшись, вновь осторожно попятились в Малую опочивальню. Мэтр Марон с поклоном отошёл к холодному камину: как врач, он обязан был выполнять свой долг до конца. Сильвестр знаком поманил его к себе.
— Сколько ещё ему осталось? — вполголоса спросил он.
— Час, в лучшем случае два, — тихо ответил первый медик.
— Хорошо.
Кардинал внимательно осмотрелся: сейчас парадная спальня была почти пуста, только пара слуг и врачей сбилась в кучку у огромного камина. Умирающий Фердинанд сиплым шёпотом бормотал молитвы, словно уже отрешившись от всего земного.
— Ваше высокопреосвященство, — сказал удивлённый его промедлением отец Урбан. — Вас я тоже прошу удалиться. Вам лучше, чем кому-нибудь другому известно, что беседа кающегося и исповедника не терпит присутствия третьих лиц.
Прежде чем ответить, Сильвестр убедился, что двери Малой опочивальни плотно затворены.
— Отец Урбан, — властно приказал он духовнику, — примите глухую исповедь и отпустите королю его грехи. Их у его величества немного! Даю вам на всё десять минут.
Священник отшатнулся в ужасе.
— Как можно! — возмущённо воскликнул он. — Король в сознании!
— Его сознание нужно государству! — ответил Сильвестр с гневным жестом.
— У государства есть вы! — возразил отец Урбан, выпрямляясь в полный рост и не думая отступать. — Есть Тайный Совет! Есть герцог Алва, наконец! А у души его величества нет иного заступника, кроме меня, ваше высокопреосвященство!
Сильвестр едва не заскрежетал зубами от злости. Вот ведь услужливый дурак! В молодости Сильвестр просто отшвырнул бы упрямца в сторону, но теперь он не мог рассчитывать на крепость своих мышц. Тем не менее, он всерьёз подумывал, не помериться ли ему с отцом Урбаном силой, когда Фердинанд II, словно очнувшись, внезапно проговорил, стараясь произносить слова как можно внятнее:
— Брезе, господин кардинал… Найдите Брезе… Пусть он покажет вам тайник. Письмо кузена Алвы…
Сильвестр, бросив разгневанный взгляд на отца Урбана,
