Фантастика 2025-129 - Денис Старый
Это уже была не та девчонка, которую я когда-то, более четырех лет назад, встретил здесь. Теперь Саломея мужняя жена, мать замечательной девочки. Однако я решил, что будет удобно, если вся семья Саломеи станет проживать у меня в доме. Ну неуютно мне без привычных людей, которые уже знают все мои предпочтения и в еде, и в порядке, во всём. Тем более, что её муж — тот самый рыжий парень, который когда-то угрожал мне в лавке купчихи Олимпии Тяпкиной. Всем хорош парень, выучился, теперь уже товарищ управляющего на текстильной фабрике. Одно меня сильно смущает, он — рыжий. Не люблю рыжих, и даже не могу объяснить, почему.
— Мне с тобой поехать к губернатору? — деловитым тоном спросила Лиза, встав с кровати, подойдя к трюмо с зеркалом и начиная расчесывать свои пышные великолепные волосы. — На фабрике и в доме моды я все свои дела закрыла. Эльза подменяет, она умница, все понимает.
Да, Эльза умница, мне ли не знать. Повезло Садовому с женой.
— Я смотрю на тебя, любимая, и думаю об одном — может быть, губернатор подождёт? — наслаждаясь великолепнейшими видами всё ещё молодой жены, сказал я.
— Ах, всё-то твои шутки. Поспеши! Андрей Яковлевич редко тебя вызывает. Может, что-то случилось, — здраво рассудила Лиза.
И правда, губернатор Екатеринославской губернии чуть ли не самоустранился ото всех дел, занимаясь лишь привычным для себя направлением — строительством. К чести губернатора Фабра, нужно сказать, что и строилось столько всего, что впору было назначать ещё одного вице-губернатора, чтобы занимался только строительством, хотя бы зданий и сооружений гражданского назначения.
— Далеко не уходи! — сказал я, когда с помощью жены оделся. — Я скоро, и с новыми силами. Хочу еще раз доказать тебе, как скучал.
Страстно, будто бы и не было только что постельного марафона, я поцеловал супругу и направился на выход. Спустился с третьего, последнего этажа дома, быстро вышел в сад, а тут уже был оседланный конь. Поеду верхами, нечего приучать себя только к карете. На войне в комфорте не поездишь.
Наш дом стоял чуть в стороне от Екатеринослава, не то уже за городом, не то в городской черте — но крайним зданием, на живописном берегу Днепра. Да и не дом это был, а целая усадьба, с большой баней, садом, с небольшим экспериментальным огородиком и двумя мастерскими: оружейной и механической. Так что мне понадобилось чуть больше двадцати минут, чтобы добраться до дома губернатора. Губернский дом был размером больше моего, но гораздо менее уютным и приспособленным для жизни.
— Мама, — я сдержанно поздоровался с родительницей.
Она явно ждала меня у крыльца. И не общаемся почти, чужие люди, если судить по количеству и особенно по качеству нашего общения, но все равно эта женщина считает, что вправе спрашивать с меня. И если бы я ей отвечал, то приходилось бы только этим и заниматься. Но я на всё просто киваю и смотрю ровно, словно на маленькую собачку, что гавкает, надрывается до хрипов — но ведь не станешь из-за неё менять дорогу? Нет, идешь дальше.
— И что ждёт Андрея Яковлевича в Петербурге? — уперев руки в бока, грозно спросила мать. — Это вы, мой сын, так расстарались? Отвечайте!
Минуя Марию Марковну, обойдя ее по дуге, я направился в кабинет самого Фабра. Губернатор сидел за столом ни жив ни мертв.
— Алексей Петрович, вот и вы! Что вы сделали в Петербурге? Почему меня вызывают? Для нового назначения — или вовсе предать опале? — спросил усталым голосом Андрей Яковлевич.
— Не могу знать, — искренне ответил я.
— Считаете, что это совпадение? Ваша поездка и вот это? — Фабр придвинул ко мне лежащее на столе письмо с императорским вензелем.
— Могу прочитать? — спросил я, в губернатор махнул рукой в разрешительном жесте.
Я прочитал. Да, так и написано, что Фабру надлежит явиться незамедлительно к императору, при себе иметь отчёт о готовности губернии к войне. Имелось в виду, наверное, готовность стать тылом в будущей войне — вряд ли в Петербурге считали, что военные действия могут развернуться на территории губернии.
— Я и сам недоволен подобным стечением обстоятельств, — после некоторой паузы сказал я. — Мое будущее с этим письмом становится неопределенным.
А чему мне быть довольным? Тому, что на место Андрея Яковлевича Фабра пришлют кого-то другого? Того, кто станет мне только мешать? Не нужно такого счастья. Или?.. Да нет же! Это должно было быть прописано в одном письме. Я подумал о том, что меня могли бы повысить до губернатора. Но тогда прежде всего письмо было бы направлено мне — хотя бы сообщавшее о том, что меня повысили в чине. Ну не может действительный статский советник быть губернатором, особенно такой большой и уже богатой губернии.
И мне становиться губернатором сейчас не с руки. Может, на месте хозяина губернии я и могу принести наибольшую пользу, но мои планы нацелены на другое применение своих способностей. А менять планы… Это может стать катастрофой. Не только для меня, аи для немалого числа людей, связанных со мной.
— Андрей Яковлевич, — панибратски обратился я к губернатору. — Мы с вами, почитай, почти родственники. А ещё вы сделали для меня очень много добра, но что ещё важнее — вы не делали мне зла. По сему и я не намерен чинить вам никаких препон, упаси боже. Так что не думайте дурного. Поделитесь. Что вы сами мыслите, зачем вас вызывают в Петербург?
Фабр задумался. Думал и я. Можно было бы предположить, что Фабра вызывают в Петербург лишь для того, чтобы он отчитался о готовности Екатеринославской губернии к будущим событиям, на которые уже решился государь. Но это было не слишком похоже на правду — ведь кое-какой отчёт по состоянию дел в ставшем для меня родным регионе, пусть и в устной форме, я уже предоставил императору. Подробный же отчёт я положил на стол светлейшему князю Михаилу Семёновичу Воронцову. Так что, если бы нужно было узнать, насколько Екатеринославская губерния готова к войне, императору бы доложили. Ни для кого не является секретом, что я — креатура светлейшего князя Воронцова. И князь не преминул бы воспользоваться ситуацией, чтобы показать себя полезным императору.
Нет, это совершенно точно так. Тогда что же стоит за этим посланием?
— По приезду из
