Фантастика 2025-129 - Денис Старый
— И сказать-то в ответ нечего, — сказал я.
— Ну так не будем говорить. У нас не так много времени, — сказала Анна.
— Ты ребенка хочешь? — осенило меня. — Наследство от мужа?
Молчание было мне ответом. Теперь понятно и то, что она выбрала меня, как могло показаться, случайного человека в Петербурге. Сегодня приехал, завтра уехал, пять лет ни слуху, ни духа. Ну и внешность у меня, полагаю, привлекательная. Занятия физическими упражнениями, как и военная подготовка придает мужества. Песни, опять же, пою. Так что…
— Уходите! — сказал я.
— Что? Как? Вы тоже не можете… ну, это… — не поняла Анна.
Она встала с кровати, начала крутиться. Впервые я увидел что-то хорошее от Белых ночей. Можно было в подробностях рассмотреть обнаженное красивое женское тело. Лиза лучше, точно.
— Все у меня хорошо и ладно с мужской силой. Я не буду плодить своих детей! — сказал я.
— Да Бог уже с ребенком. Как же меня не хотеть? — чуть ли не плакала странная девушка.
— Иди сюда! — все же не выдержал я, не железный и при виде обнаженной красивой женщины удержаться не могу.
Плохой поступок? Не совсем. Ну как же в этом времени и без адюльтера? Императоры сами подают плохой пример. А что до Анны, то наверное жить с мужем-стариком и не иметь возможности не только исполнять супружеские обязанности, но и детей от него… Это могло сильно повлиять на психику девушки.
Вот такой, получается, курортный роман.
Глава 12
Глядя на любимую жену, так и хотелось сказать ей, что она лучшая. Мол, сравнивал, знаю. Лиза устроила мне такую бурную встречу, что я, под впечатлением, даже чуть не дал себе обещание, что больше никаких любовных похождений у меня не будет. Правда, вовремя вспомнил, что есть такая фраза: «Никогда не говори никогда».
В Екатеринослав я прибыл уже к середине августа. И всю долгую дорогу из Петербурга домой я размышлял над тем, что история государства Российского (да и всей Европы) могла пойти и другим путем, и что всё, к чему я готовился, не случится. Ловил себя даже на мысли, что не так уж и рад такому стечению обстоятельств. Допускаю возможность, что я чего-то не знаю.
В Петербурге на момент моего отъезда, как и пока я был в Москве (задержался на пару дней), все в обществе были счастливы и довольны известием, что посольство Меншикова мало того, что унизило султана, так ещё и добилось выполнения требований русского императора. Османы отступили и передали обратно ключи от храмов на святой земле Русской Православной миссии. Кажется, ещё и извинились, но допускаю — последнее газеты могут привирать.
Так что ж, войны не будет? Надо сказать, я не волновался за свои переговоры и займ. Всё же, думаю, война будет. По крайней мере, Россия ввела уже в войска в Молдавию и Валахию, и выходить оттуда не собирается. Турки молчат. Действительно, передали ключи от Вифлиемского храма и не огрызаются… Но что дальше? Все ли счастливы таким положением дел? Или же англичане с французами просто не поспевают за перипетиями?
Может быть, и я чуточку нагадил на планы англичан с французами. По моему совету, тратя немалые деньги, подымая все свои связи, в том числе и в Пруссии, Воронцов стал фрахтовать все доступные пароходы в Пруссии и даже в Швеции. Так что французам и англичанам теперь просто может не хватать судов для быстрой переправки всех запланированных войск.
Таков и был наш с князем план.
Еще я знал, что французы стращали османов своим линейным кораблем в Босфоре, но сейчас я об этом не слышал ничего, несмотря на то, что французов уже начинают в прессе выставлять, как минимум, не такими уж и друзьями. Вовсю идет агитация за то, что мы им «перепокажем Отечественную войну».
— Опять ты со мной, но словно где-то в ином месте, — обиженным тоном произнесла Лиза.
— А вот и неправда, Елизавета Дмитриевна, — слукавил я, стягивая одеяло, которым супруга прикрывалась.
Действительно, чего это я. Нельзя же думать о работе, когда рядом женщина, с которой никто не мог сравниться и в Петербурге. Ни в коем случае не повезу ее в столицу. Перестреляюсь в нескончаемых дуэлях со всем столичным обществом.
— Да отпусти ты одеяло, яви мне свои чресла, — шутил я, когда жена сделала игривую попытку не дать себя обнажить.
— Похабник! — сказала Лиза, при этом ногами помогая мне подальше откинуть одеяло.
— Я женился на самой прекрасной женщине в мире, — сказал я, целуя сперва руки жены, а после и не только их. — Как же мне её не созерцать?
Уж конечно, дело было не в созерцании. Целый день мы только и делали, что любили друг друга. Такого любовного забега у меня ещё не было в жизни никогда. Куда там неудовлетворённой нимфоманке, той нежданной ночной гостье! Даже вспоминать не хочется. И ладно… было и было. Главное, что есть прямо сейчас… Ох, мадам Шабарина! Никак не могу насытиться.
Стук в дверь… Я машинально стал вспоминать, где у меня лежит револьвер. Хотелось пристрелить того, кто нарушает нашу семейную идиллию. Этот рефлекс остановили мысли о том, что нас может потревожить няня, которая поддалась на просьбы моего наследника Петра Алексеевича, чтобы родители, наконец-то, обратили внимание и на своё чадо. Наверное, только это и могло быть оправданием.
Но я ошибался — не только это.
— Прикройся, Лизавета! Идеальную красоту должен видеть только я! — сказал я Лизе, вставая с кровати, чтобы подойти к двери и открыть.
— Надень халат! — прокричала весело вслед мне Лиза. — Нечего слуг смущать!
Я понял, что и вправду иду к двери полностью голым. Мы вдвоём в голос, громко рассмеялись. Действительно, пошёл открывать дверь, а «ключ» свой не прикрыл.
Вот так, наверное, и провёл бы всю свою жизнь, не вылезая из кровати. По крайней мере, мне так кажется здесь и сейчас.
— Барин, вас срочно просят к губернатору, — сообщила мне Саломея, отворачивая взгляд, будто я и впрямь голый. Когда-то не смущалась совсем,
