Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
— Отто, я это прекрасно помню. Я приняла их облик только ради того, чтобы они не заподозрили во мне чужую. Подумают, что я своя, да и впустят меня к себе. А я уже там и Роже украду. И вернусь в деревню.
— Правда?
— Чистая.
Лицо паренька вдруг исказилось печалью. Я видел, как он сдерживал слёзы, шмыгал носом, но обуревающая его печаль была слишком сильна и он вдруг разревелся.
— А папу вернёшь? –спросил он, утирая слёзы рукавом.
— А что случилось?
— Вчера днём пришли злые дядьки и забрали папу. Они не только моего папку забрали. Много кого. Папа сказал нам, чтобы мы не переживали. Что его забирают для работы в поле, но я слышал, как эти злые дядьки смеялись и говорили плохо о папе. Говорили, будто он не протянет дольше, чем со своей бабой в кровати. А потом они заговорили об оружии. Что папке не дадут меча, а дадут топор и пустят его в первых рядах из-за его огромного тела. Инга, зачем папе в поле топор? Деревья рубить? Значит, кому-то дадут меч? Ты была там… — Отто начинает реветь еще сильнее, заглатывая слова, — … ты видела… поле… где папка?
— Отто, успокойся. Всё хорошо! Мы спасём твоего отца.
— Спасёте? От кого?
— От нас…
По пути в деревню Отто долго и пристально рассматривал мой доспех. Его глаза медленно ползли от моих ног, затянутых в кровавую корку до самых плеч, на которых имелись новообразования в виде сотни плотно прижатых друг к другу шишек. Я держал паренька за руку и даже сквозь доспех чувствовал тепло его тела. Чувствовал циркулирующую по сосудам кровь. Чувствовал биение сердца.
На первое прикосновение малец согласился с радостью, стоило мне протянуть ему руку, но он тут же «обжёгся». Слишком крепко сжал ладонь. Мою ладонь покрывал пирог из наслоений друг на друга тонких корок, и фишка в том, что каждый слой толщиной с лезвие. Глядя на ладонь, могло показаться, что на ней разбросана сотня лезвие — ржавых, но по-прежнему острых. Пройдёт время, я поработаю с эфесом меча, потаскаю брёвна, — и острые углы сгладятся, а пока — страдайте.
Отто обхватил мой большой палец и держал всю дорогу, а я нежно сжал его крохотный кулачок в своих пальцах.
Налюбовавшись мною, Отто переключился на Дрюню. Ему пришлось закинуть голову, чтобы разглядеть огромного воина в полный рост. Он даже осмелился коснуться руки, на что Дрюня кинул на паренька испепеляющий взгляд своими катарактными глазами. Один их вид наводил жути. Но Отто лишь дёрнулся, не более. Парень не стушевался, улыбнулся и снова потянул палец к гнойному доспеху, покрывающему всё тело моего друга. Дрюня проникся проявленной стойкостью ребёнка и рассмеялся. В данном случае смех не явился нам знаком радушия или доброты. Дрюне вообще не стоило рот раскрывать! Испугался даже я. Вокруг нас жутко забулькало, от чего с деревьев слетели прячущиеся в густой листве птицы.
Дрюня резко прекратил булькать и так же резко нагнулся к Отто.
— Хочешь стать таким же как я?
Отто дёрнул головой. Не отрывая глаз от мальчугана, Дрюня спросил еще:
— А может, как твоя подруга?
И вновь Отто отрицательно дёрнул головой.
— А каким ты хочешь стать? — не унимался Дрюня.
— Я хочу стать как папка.
Ответ достойный уважения.
Глава 22
Крохотные зёрна дорожной пыли взмывали в воздух и плотно утрамбовывались в трещинах наших доспехов. Хорошо еще, что трусы не ношу, потом сиди вычищай. После моего преображения много что стало комфортнее: ни тебе одежды, больше никакой неудобной обуви, даже цистит как рукой сняло. А эти сраные кусачие мухи! Теперь, всё что они могут — садиться на разогретый солнцем доспех, словно на свежую кучку дерьма, и бесполезно ползать, примеряя свой хоботок к каждой дырке. Хуй вам, а не кровушка моя!
Я глянул на Дрюню и меня разобрал смешок.
Этот огромный мужик, обросший коричневой коркой гноя, был похож на коровью лепёху. Да-да, я ему так и говорю:
— Дрюня, мухи тебе к лицу. Ты прям как сухая коровья лепёха на поле!
Засмеялась даже Рыжая, идущая впереди.
— И пахнет он… — Отто бодро начал, но резко заткнулся. Испугался пацан злого дядю, но я ему подмигнул, мол давай, выдавай, не бойся. — … и пахнет он как коровья лепёха!
Пацан звонко заржал. Шутейка — зачёт, но смешок я из себя выдавил, чтобы Отто быстро не растерял зародившийся в нём пыл.
Поржать над Дрюней — как в туалет утром сходить. Обязательно для применения, иначе будешь страдать весь день. Потихоньку, но я начал погружаться в воспоминания. На ум приходили как и просто угарные воспоминания, от которых можно было слезу пустить от смеха, так и тяжкие образы, в которых мой друг меня выручал в самых трудных ситуациях. И вот опять — я был жив только благодаря ему. Но это не значит, что мы должны идти молча и наслаждаться лишь хрустом пыли на зубах!
— Дрюня, — я хлопнул друга по плечу, — а помнишь, когда мы дёрнули из пивнухи двух кошёлок…
— Червяк, я был молод и глуп. Извини, но я не хочу на корточках пробираться сквозь кромешный мрак моего подвала воспоминаний. Дверь заперта, ключ выброшен.
Нихуя себе заявление. Серьёзный дядя стал. Прям весь поменялся. Ну то и хорошо, у руля правления будет стоять не абы кто, а серьёзный человек с района. Даааа, власть меняет. Факт.
Деревня нас встретила в полном уныние. И тому виной было далеко не палящее солнце и удушливый воздух с оттенками навоза и мочи. Песчаная дорога, рассекающая деревню на двое, была абсолютна пуста. Никого. Да нас это особо и не ебало, наша задача — найти транспорт. И как можно быстрее.
— Отто, — я посмотрел парню в глаза, — где мы сможем раздобыть лошадей?
Пацан поджал нижнюю губу, осмотрел деревню и пожал плечами.
— Их нет у нас. Можете корову взять, у нас осталась. Или козу. Пойдём, я у мамы спрошу.
— Постой. Точно нет ни у кого лошадей?
Отто неотрывно наблюдал за парой мух, круживших возле моего лица.
— Сосредоточься! — мне пришлось одёрнуть Отто за плечо.
— Я… — парень опустил глаза на свои пыльные ноги в сандалиях, а потом сказал:
