Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Дрюня остановил рукой похоронный конвой. Присел на колено возле висящего в воздухе тела.

— Знаешь его? — спрашивает Дрюня.

— Довелось общаться.

— Рудх. Предатель. Был одним из тех, кто казнил меня. Как же я радовался, когда нашёл его среди трупов. Живым. Поверь мне на слово, Червяк, холодные стены этой пещеры еще никогда в жизни не слышали столь мучительных и громких криков.

Дрюня достал кинжал, лежавший в кармане его кителя. Взмахом ладони Дрюня попросил своих воинов положить тело на пол, прямо у своих ног. Остывший труп рухнул к ногам, с глухим стуком ударившись затылком о каменный пол. Дрюнины уродливые пальцы схватились за блестящую лысину, сверкающую зеленью в разрыве очередного облака газа. На синеватом лице — маска ужас. Мышцы свернулись узлами от боли. И только один глаз уцелел. Какое еще Дрюня придумал наказание для этого многострадального трупа?

Лезвие кинжала вонзилось в висок Рудха, и резко ушло вниз, до самого кадыка. Кожа не сопротивлялась, разъезжалась в стороны, оголяя жировые прослойки, переплетённые тросики мышц и куски мяса. Дрюня умеючи обращался с инструментом. Движения были точны и выверены, словно он делал это в сотый раз. Профессиональный мясник. Портной, что на глаз отрежет от общего рулона именно столько кожи, сколько понадобиться для шитья вашей куртки.

Лезвие нежно погружалось под кожу, где-то приходилось с силой его пропихивать, но не прошло и пяти минут, как Дрюнина ладонь спряталась под ровно срезанным лицом Рудха без ушей и этого долбанного кольца.

Дрюня торопливо убрал нож в карман, перехватил срезанное лицо обеими руками и примерил к своему лицу.

— Ну как? — спросил он, придерживая лицо руками.

Ужасно. Лицо сидело криво. Правая сторона словно стекла, уголки губ опустились до подбородка, глаз Дрюни наполовину скрылся за опущенным веком. Лоб так вообще отклеился, повиснув козырьком над переносицей. Из ноздрей потек густой гной так же, как и из губ, и так же, как и по краям посечённой плоти.

— Ты же можешь изменить своё лицо, — вдруг осенило меня, — можешь, скопировав черты лысого? Плевать на Лысого, ты можешь скопировать черты любого человека!

— Червяк, ты считаешь меня полным идиотом? — Дрюня отвёл отрезанный кусок плоти от своего лица. — Если бы всё так было просто… Если бы… Как же я ненавижу всё это!

Он вдруг закрыл рот. Закрыл глаза. И стоял передо мной, не произнося ни слова. И вот в этом гробовом молчании я не сразу, но заметил, как блеск выделений на его лице потускнел. Затем гной и вовсе окаменел, спрятав черты лица моего друга под тонким слоем грубой корки. Дрюня с трудом моргнул, помогая пальцами сломать на веках тонкую корку. Челюсть медленно поползла вниз. Там, где рот — сплошной слой гноя. Там, где губы — вдруг появились трещины. Дрюня большим пальцем тыкает в эти трещины, шевелит губами, а потом трижды дёргает челюстью вверх-вниз.

— Я могу принять черты лица любого человека, — сказал Дрюня, — но ненадолго. А вот с этим…

Продолжая держать в руке срезанное лицо Рудха, Дрюня подходит ко мне.

— А вот с этим я бы мог пойти на маскарад, но ударит двенадцать часов, и моя тыковка превратиться в прокисший кусок кожи, в котором мухи отложат сотни яиц. Боюсь, что пока мы доберёмся до Оркестра, это милое личико будет управляться не моей мимикой, а пожирающими изнутри личинками опарышей.

Я смотрел на лежащее на ладони Дрюни лицо Рудха. Вот хуй знает, что меня дёрнуло. Я не удержался. Взялся за край и сдавил пальцами кожу. Эффект оказался максимально стрёмным. Губы чуть надулись, а на щеках проступил румянец.

— Червяк! — закричал Дрюня. — Ты — гений! Ты же можешь… ну…

— Да, Дрюня, я могу управлять жизнью в этом срезанном куске плоти.

В один миг я почувствовал все сосуды, пронзающие это лицо подобно проводам электросетей в жилом дом. Я оживил их, пустив по ним кровь. Даже если мухи успели отложить яйца — они все погибнут от рук крошечных лейкоцитов, которые обожрутся этими личинками и лопнут. Самоубийство ради жизни. Обжорство превратит тучные тела лейкоцитов в гной, который полезет из кожи наружу.

Я забираю из рук Дрюни лицо Лысого. Нам оно обязательно понадобиться, его нужно сохранить. И оно будет вот тут хорошо смотреться. Кусок кожи я накинул на своё левое плечо. Моя броня чуть смягчилась, утопив в себе инородный предмет. Вот так. Отлично. Ему здесь самое место. И румянец остался и губки надулись.

— Червяк, — говори Дрюня, пристально разглядывая меня с ног до головы, — ты выглядишь отвратительно. Хуже меня! Ты это понимаешь?

— Понимаю.

— Тогда я считаю, что у нас есть все шансы реализовать твой план! Самоубийство, но я устал от скучной жизни. Пускай эти людишки приставят к моему глазу острый клинок, пускай они отрубят мне голову — я готов к новым эмоциям! Я хочу быстрее добраться до Бориса.

— Все хотят, — сказал я, рассматривая на диковинное «украшение» на моём плече.

— Я внимательно слушаю детали твоего плана.

— Мы поплывём.

— Что⁈ Куда?

— Здесь недалеко есть река. Я особо не горел желанием в ней искупаться, но меня грубо заставили.

— Кто? Тебя пытались изнасиловать?

— Нет, бля! Меня пытались убить! Всадили стрелу в плечо, а когда я пошёл на дно, еще пустили пару штук следом.

— Промазали?

— Как видишь.

— И ты хочешь, чтобы мы втроём искупались голышом?

— Лодка. У тебя есть лодка?

— Конечно! — воскликнул Дрюня. — И катер есть, и яхту пригнал из Испании. Кстати, есть еще подводная лодка. Может на ней сразу и поплывём? А там уже можно и ракеты по Борису пустить. Всплывём и весь мир в труху! Нахуй!

— За пять лет мог бы и лодкой обзавестись.

— Ну прости, я хотел построить деревянный самолёт и улететь в жаркие страны, как-то про лодку не подумал. Ладно. Нет никакой лодки у меня.

— Хуёво…

— Конечно, хуёво. Отдадим наши тела течению?

— Да, только поплывём на плоту.

— Плот… А что, идея хорошая!

Дальше началась самая настоящая суета, в которой я хотел остаться безучастным. Мне хотелось постоять в сторонке, раскурить хорошую сигаретку,