Фантастика 2025-129 - Денис Старый
Когда глаза привыкли к потёмкам, возможно стало рассмотреть, как семь продолговатых бугорков медленно двигаются в сторону венгерского лагеря. Я почти уверен, что в этих маскхалатах бойца было бы нелегко распознать и при дневном свете. Тем более, когда подобного не ожидаешь. Кто же додумается до подобной маскировки? А ищем мы глазами только то, что уже видели.
Венгерские караульные разговаривали громко, я даже видел, как в лучах от большого костра один показывал на себе внушительных таких размеров грудь, очерчивая округлости чуть ли не вытянутыми руками. О чём ещё могут разговаривать мужики у костра? О бабах. Причём я не оговорился, когда называл их мужиками. Будь это солдат, он исправно бы нёс службу. Их должно было не спать как минимум пятеро, был бы распределён периметр, вдоль которого должны ходить часовые, но такой службы не велось.
Сняли говорунов так, что и мне с трудом было заметно, что именно там произошло. Подползли со спины, а они оба сидели в одном направлении, перерезали горло, прикрыв при этом рот, чтобы даже хрипов не было слышно, оттащили в сторону, в высокую траву. Буднично, словно на учениях. Хотя нет, на учениях было намного тяжелее подобное проделать. Ведь там все, кто отыгрывал караульных, примерно знали, что может произойти, и у них была задача обнаружить диверсантов. Так что чаще всего получалось выигрывать именно караульным, но не всегда.
— Федос, контроль! — сказал я, а сам пополз вперёд, в венгерское логово.
Слово «контроль» ввел также я. Емкое, рабочее слово. Хотя сколько же в этом слове жесткости!.. Но война — это не на балу дамочкам пошлости на ушко шептать.
Мы двигались по венгерскому сонному лагерю, где было удобно прятаться за темно-серыми палатками от тех одиночек, которые все же не спали. Внутренний караул был встречен нами только один — и то солдат было всего двое. Поразительная беспечность! Да ведь и через сто лет хватало расхлябанности даже в регулярных, профессиональных войсках.
Конечно, в потёмках даже отличный стрелок мало что увидит и распознает, но уже в ста пятидесяти метрах было более чем достаточно костров, а где именно находится склад, знали теперь все бойцы моего отряда. Кроме того, чтобы не перепутать нас с венграми, на рукавах каждого была нашивки, под которой пряталась фольга. Её отблеск даст отличить своего от не своего. Не знаю, наверное, фосфор уже есть и для чего-то применяется. Нужно будет и этот момент позже выяснить. Систему «свой-чужой» нужно вот для таких, ночных, операций прорабатывать четко. Ну а пока работаем с тем, что есть.
В какой-то момент я привстал, поднялся и, пригнувшись, побежал вперёд. На этом участке больше караулов быть не должно, а издали заметить меня было непросто, да и перемещался я относительно бесшумно. Отряд последовал за мной.
— Все, здесь разделяемся! — сказал я Тарасу, забрав с собой Мирона, одного из донских казачков, не по годам развитого парня.
Петро тоже последовал за мной. Он будет главным носильщиком.
Нельзя было упускать момент проникновения в венгерский лагерь, такой спящий, беззащитный. Нет, патрули всё-таки какие-то ходили, но их только и услышишь, если из какой-нибудь палатки не доносится оглушительный храп. В следующий раз, я уверен, провернуть диверсию будет куда сложнее. Если противник не глуп, то уже завтра поймет, что к чему, и усилит бдительность.
— Кто отработал ножом? — спросил я бойцов, когда мы, где ползком, где перебежками, где прячась за палатки, подошли к одному командирскому шатру, где должен был обитать венгерский генерал.
Оказалось, что Петро взял на себя первую кровь, поэтому он и оставался прикрывать, а мы с Мироном отправились открывать свой счёт на этой войне. Хотя в сражении под Прешовым и я, и Мирон загубили не по одной польской душе. Но то дистанционно, а отрабатывать ножом — это совсем другое тело с точки зрения психологии.
Двадцать метров… Десять метров до караульных, которые, вопреки ожиданиям, даже не болтали, а всматривались в только-только начинающийся рассвет.
— Вжух, — арбалетный болт впился в грудь венгерского солдата.
Тот захрипел, но я успел подскочить, прикрыть бедолаге рот и аккуратно положить его, уже мёртвого, на вытоптанную рядом с палаткой землю. Солдата убил не я, его убила антисанитария и настигшее ночью желание облегчиться. Был бы оборудованный туалет, не пришлось бы прятаться караульному за палаткой. Мы продвигались вперёд и будто бы вынырнули прямо на опешившего не меньше нашего венгра. Хорошо, что он был шокирован и не стал поднимать тревогу, лишь моргал распахнутыми глазами.
И зря всё-таки люди отказались от такого оружия, как арбалет. Может и спасти всё дело, когда проникнуть надо тихо. Хотя хлопок срывающейся тетивы был достаточно отчётливым, но всяко тише, чем выстрел. Может быть, в средневековье уже и поднялась бы паника, им-то не был в новинку арбалетный хлопок — сразу бы опознали и всполошились, но вряд ли в венгерском нынешнем войске сегодня найдутся те, кто быстро почувствовал бы в таком звуке опасность.
Я поднял два пальца вверх и направил их в сторону цветастой палатки. Она резко выделялась среди других. Причём была не просто большой, а больше даже, чем у русского командующего князя Паскевича. Палатка, или, скорее, шатер, была в замысловатых узорах — листочках и цветочках, а ещё получилось разглядеть надпись на арабском. Явно что-то из Корана. И ведь даже не из Османской империи хозяин… Хотя за то, что хозяин военно-полевых хоромов был этническим венгром, я тоже не поручусь. Да, по сути, без разницы.
Караульные у палатки командира не спали. Однако и не несли свою службу исправно. Трое караульных сидели на поваленном дереве, принесённом под командирскую палатку, и угрюмо молчали. Переругались, что ли? И никто теперь не примирит сослуживцев. Если я и психолог, то в период профессионального выгорания, когда хочется не мирить, а пристукнуть своих клиентов.
Я жестами показал, что беру на себя одного, а моим ребятам оставались два других бойца.
— Вжух, вжух! — в полёт отправились два болта.
Промахнуться с пятнадцати шагов — это постараться нужно. Так что двое караульных как сидели на бревне,
