Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
— Нужны сведения о сообщниках, — кивнула я.
— А сообщники у него есть… — Эллис вздохнул и подпёр щёку рукой. — После визита в дом призрения и изучения приходных книг я почти уверен, что Гибсону заплатили, причём дважды. Первый платёж, год назад — небольшой. Думаю, не ошибусь, если предположу, что это милостыня, знак поддержки, способ навести мосты. А вот второй… Там сумма уже серьёзная. И глядите, как удачно совпало с убийством Каннинга!
Я нахмурилась, вспоминая некролог; теперь, с учётом новых знаний, он выглядел иначе.
— Тогда писали, что его смерть стала «роковым, но закономерным» последствием образа жизни. Признаюсь, я приняла это за метафору, возможно, за намёк на беспробудное пьянство.
— Ну, вы стали смелее, чем два года назад, но в некоторых областях по-прежнему наивны и невинны, — незло поддел меня Эллис. — И хорошо: быть человеком, искушённым в пороках, тяжело при любом раскладе. Если вы знаете то и это, но притом вы высокоморальны, то обречены на тревогу и гнев; если моралью и не пахнет, то легче лёгкого упасть на дно, а на дне долго не живут.
— Вы забыли о третьем варианте: когда от падения на дно, по вашему же выражению, останавливает не мораль, а разум, — откликнулась я механически, по давней привычке остроумно парировать любую спорную реплику, прозвучавшую в кофейне. И сама же над собой посмеялась: — Мы сейчас с вами наговорим на целую поэму пера миссис Скаровски! Давайте вернёмся к делу. Думаете, что Гибсон как-то связан с убийством Каннинга?
Эллис откликнулся не сразу; он откусил от пирожного, как-то излишне философски взглянул на место укуса и отпил кофе, затем вздохнул и только тогда ответил:
— У Гибсона был мотив, но, увы, никакой возможности добраться до человека, который погубил его дочь. А вот убивать графа Ллойда ему незачем, но зато сколько возможностей! У меня есть несколько версий, объясняющих всё, и выбирать между ними — сущая мука… уже молчу о том, что до сих пор не понятно, куда делся труп Ллойда, — махнул Эллис рукой. И бросил на меня взгляд искоса: — Но, знаете, Виржиния, у меня есть одна идея, как убедить Гибсона сотрудничать.
— Сотрудничать?
— Чистосердечно во всё признаться, — повёл он неопределённо чашкой, допил кофе и с подозрением заглянул в чашку. — Я почти уверен в своём методе, но есть два минуса. Первый не такой уж значительный: всё это может не сработать. Тогда я просто арестую Гибсона, благо косвенных улик достаточно, и поручу его людям Рокпорта. А второй минус… Мне придётся привлечь к делу мисс Белл. А точнее — столкнуть её с Гибсоном.
В первый момент я удивилась: зачем? И возмутилась тоже, ведь бедная девушка и так много пережила, счастье ещё, если она сумеет хоть кое-как оправиться…
«Не вздумайте, у вас и так свидетелей предостаточно, ей незачем видеться с тем, кого она боится как огня!» — вертелось у меня на языке.
А потом я вдруг поняла.
Корнелия Гибсон и Констанс Белл.
Одна погибла трагически и страшно; другой грозит гибель.
Конни и Конни.
— Вы просите у меня совета?
— Уж точно не благословения, — усмехнулся Эллис. И немного подался вперёд, понижая голос: — Ну, и есть вероятность, что мисс Белл после всего пережитого не захочет возвращаться в телефонистки. Вам с вашими связями проще будет подыскать для неё работу, чем мне. Я бы мог обратиться к маркизу, но, понимаете…
Он не договорил, но мне объяснения и не требовались.
— У него бывают сложные решения, — согласилась я, уже сознавая, что, скорее всего, поддержу решение Эллиса. — Для мисс Белл быть в долгу у самого маркиза Рокпорта — не лучшая участь. А он никогда не забывает людей, которым так или иначе оказал услугу.
— Это его работа, — развёл Эллис руками, а потом добавил смешным заговорщическим тоном: — Ещё мне понадобится для мисс Белл юбка с блузой, как на фотокарточке или что-то похожее. О, и чем нынче женщины рисуют поддельные родинки для пикантности в образе? Да, и надо будет, чтоб ей завили волосы, потому что сама мисс Белл, полагаю, не умеет…
Вот так я, едва успев осознать, оказалась втянута в аферу… или, верней сказать, в рискованное представление?
На приготовления ушло почти три дня.
Мисс Белл, к моему удивлению, согласилась участвовать почти сразу. Она выглядела измученной — и бессонницей, и страхом, но вполне сознавала, на что идёт. Историю Корнелии Гибсон выслушала бесстрастно; лишь раз у неё дрогнули ресницы. Указания Эллиса выполняла чётко и без лишних вопросов…
Волосы ей завивала Юджиния. Я сидела рядом и делала вид, что листаю книгу; взгляд бессмысленно скользил по строчкам детективного романа сэра Монро, а мысли витали далеко отсюда. Пожалуй, где-то над заливом, в который впадал Эйвон… Спала я накануне скверно — тянулась мысленно к Лайзо, точно пыталась нащупать опору, повиснув над пропастью. И всякий раз хваталась за пустоту. Под утро чувствовала себя уже как в лихорадке: всё тело ломило, ногу и вовсе свело до судорог, в голове был туман.
Плакать, по счастью, уже не хотелось… или, может, просто не было сил.
Валх же пока держался от нас подальше, не предпринимая никаких действий. То ли боялся, то ли и впрямь серьёзно пострадал в схватке. В другое время я бы радовалась, но сейчас… Какую цену пришлось заплатить за передышку! Иногда мелькала даже мысль: а пусть он появится, пусть попробует встретиться со мной лицом к лицу… И тогда казалось, что я разорву его голыми руками.
Впрочем, тут же приходилось напоминать самой себе, что беды бы не случилось, если б я не поторопилась в прошлый раз, одержимая страхом за Кеннета. Если б не бросалась в омут, а подумала; если б, скажем, заручилась помощью Зельды… Да если б просто взяла у Юджинии один из талисманов, оберегающих от зла!
Как знать — может, тогда я не попала бы в ловушку.
И Лайзо не пришлось бы меня спасать.
И…
«Довольно», — подумала я, пресекая опасный ход мыслей.
Утопить себя в чувстве вины — заманчивый путь, однако ведёт он в тупик. А от меня зависит не только моё благополучие. Страшно представить, что может грозить Мадлен, если она лишится моей защиты, и Валх доберётся до неё в попытке отомстить за строптивость и — с его точки зрения — за предательство…
Нет. Теперь я стану действовать осмотрительнее. Валтеры известны вспыльчивостью, но гнев — наша слабость, а не сила. А я…
