Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Меня пробирает потусторонним холодком, точно вдруг распахнулась дверь, которую не стоило открывать.
— С гостями в кофейне надо держать себя так же, — шучу я неловко, а сама запоминаю каждое слово и думаю, как повести разговор с графом Ллойдом в следующий раз. — И с детьми.
— Чары — это всегда ложь, хитрость, увёртки. Нужно ведь обмануть целый мир, убедить, что правильно — это то, как хочешь ты, а не как оно есть на самом деле, — улыбается Лайзо, и взгляд у него лукавый. — Но твой путь — иной. Сны зыбкие; не будет правды хотя бы в тебе — и ты затеряешься, не найдёшь дороги назад.
Некоторое время мы молчим. Он поглядывает то на омут, то тлеющие в ямке травы, а потом говорит мягко:
— Тебе уже пора.
Впрочем, я и сама понимаю, а потому киваю только и спрашиваю:
— Когда мы увидимся снова?
Лайзо пожимает плечами с показной беспечностью:
— Не могу обещать, что скоро, но когда-нибудь… — он виновато улыбается. — И, Виржиния… Просить тебя я не могу, но, если получится — передай весточку моей матери. Мы скверно распрощались, поругались, а сейчас я думаю — не стоило оно того. Хотя я б своего решения не поменял.
Сначала удивляюсь: почему же он не может меня просить? А потом вспоминаю, что Зельда живёт в Смоки Халлоу, и почтальоны туда не заглядывают, да и просить обычного мальчишку занести записку — тоже не выйдет, чужака из более чистого и респектабельного квартала там поколотят, даже если у себя-то в округе этот мальчишка слывёт оборванцем.
Два года назад я так боялась, что кто-то увидит меня в Смоки Халлоу — репутация, слухи…
Но то было два года назад.
Святые Небеса, как давно!
— Я навещу её, — обещаю легко. И спрашиваю: — Кроме привета, что бы ты хотел передать?
…травы почти догорели; луна в небе серебряная, безжалостная, а омут чёрен, как бездонная пропасть, как ночь без конца.
Задумавшись, Лайзо начинает вдруг шарить по карманам и извлекает нечто похожее на жестяную коробку от папирос, вот только на крышке нарисованы цветы — фиалки и розы.
— Тут засахаренные лепестки, — немного растерянно говорит он, взвешивая жестянку на ладони. — Мать-то у меня не избалована подарками, но похожую коробку она уже тридцать с лишним лет хранит как зеницу ока — мой отец преподнёс угощение вместе с отрезом шёлка и золотыми серьгами, когда сватался. Сейчас в коробке лежат пуговицы. А тут я увидел её на столе у одного алманца, когда пробрался в штаб за документами, и прихватил — думаю, ему-то всё равно… Хотя и мне она ни к чему. Может, если б до города добраться, и вышло б её почтой отправить, но…
Последняя травинка истлевает, выпустив тонкую-тонкую струйку дыма.
Время истекло.
Не успев даже засомневаться — получится, нет? — я протягиваю руку и хватаю маленькую жестянку, нагретую теплом человеческих ладоней.
И просыпаюсь.
За окном громыхнуло — оглушительно, страшно. Не то гроза — но какая гроза осенью, не то орудийный залп… Я испуганно вскинулась и упала обратно на подушки, до боли стиснула пальцы — и лишь потом сообразила, что это всего лишь взревел и затрещал автомобильный двигатель, а сознание, одурманенное сном, исказило звук. «Спросонья-то что только не мерещится», — говорила Магда, моя старая горничная…
Интересно, как она сейчас? Вспоминает ли службу? Не держит на меня зло за то, что пришлось её уволить?
Впрочем, какая разница; выбора тогда всё равно не было.
Сердце у меня до сих пор колотилось, словно пришлось изрядно пробежаться. Преодолевая слабое головокружение, я попыталась сесть и с удивлением осознала, что крепко сжимаю в руке маленькую жестяную коробку.
Засахаренные розовые лепестки и фиалки.
— Надо же, и впрямь получилось, — пробормотала я.
Жестянка словно бы ещё хранила тепло пальцев Лайзо.
Погода выдалась ясная и тихая — с самого утра. Проснулась я рано, срочных дел или важных писем, требующих немедленного ответа, пока что не было, а Клэр за завтраком держался на удивление мягко и дружелюбно…
План родился мгновенно.
— Вы так на меня смотрите, дорогая племянница, что я сразу подозреваю худшее, — произнёс Клэр, неубедительно изображая недовольство, и отложил газету. Похоже, я поглядывала на него не так уж незаметно, как представлялось мне самой. — Ну же, говорите. Не испытывайте на прочность моё терпение. Что за взбалмошная идея посетила вас на сей раз?
— О, ничего особенного. Просто собираюсь посетить сегодня одно место, но, увы, находиться там — совершенно недопустимо для леди. Не желаете составить компанию? — спросила я.
Клэр чуть подался вперёд, опираясь на стол, и понизил голос:
— И что мешает мне посадить вас под замок, Виржиния, и запретить любые поездки до тих пор, пока глупости не выветрятся из вашей головы?
— Во-первых, не получится. Во-вторых, вам уже интересно, что я задумала, а в-третьих… — я сделала паузу. Но не выдержала и улыбнулась: — Пожалуйста, дядюшка, помогите мне! Я могу рассчитывать только на вас, и только с вами я чувствую себя в безопасности… К слову, Паола, не хотите ли поехать с нами? — обернулась я к гувернантке. — Так вам будет гораздо удобнее докладывать дяде Рэйвену потом. Да, и я буду очень благодарна за совет, что можно подарить женщине лет пятидесяти-шестидесяти, не слишком высокого достатка, чтобы не обидеть её и не насмешить.
— Дорогая племянница, смею заметить, что я ещё не согласился, — опасно сладким голосом заметил Клэр…
…а ещё через час «Железная Минни» бодро покатила в сторону Смоки Халлоу. Место водителя занял долговязый Джул; по его пугающему, бесчувственному лицу не понять было, нравится ли ему это, но вёл он, пожалуй, даже более аккуратно и умело, чем Лайзо. Рядом сидел, наслаждаясь поездкой, Клэр, причём с таким кислым лицом, что знай я дядю чуть хуже, то могла бы и обмануться — и решить, что он действительно чем-то недоволен. Мы с Паолой разместились на заднем сиденье, достаточно просторном, чтобы вместить троих, разве что за «третьего» у нас была корзина для пикников со скромными подарками для Зельды.
Конечно, существовала вероятность, что мы приедем зря, и её не окажется
