Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Мирей на мгновение замирает, а затем картинно прикладывает руку ко лбу и без всякого раскаяния заявляет:
– О, горе мне, совершенно забыл, ослеплённый вашей красотой! Но возвращаться – дурная примета, – добавляет он вкрадчиво, кося глазом, как оленёнок – Мэдди видела одного такого недалеко от загородного особняка леди Виржинии. – Значит, переходим к первой позиции в списке совершенно неотразимых подарков!
– Неотразимых?
– Даже герою не отказаться! Он будет ослеплён и примет всё, как свою судьбу! – высокопарно подтверждает Мирей и окидывает её внимательным взглядом. – Рост небольшой, сложение худощавое… Думаю, это будет несложно!
И, прежде чем Мэдди успевает опомниться, он снова ведёт её прочь.
Мистер Мирей определённо что-то ищет. Он заглядывает во все витрины по очереди – гребни и побрякушки, книги, марсовийские духи, перчаточный магазин… Но, видно, найти этот загадочный «номер один в списке» непросто; к полудню они порядочно устают и решают прогуляться по парку. К тому времени становится совсем жарко, почти что по-летнему, и беседка на берегу пруда манит прохладой. Воздух пахнет сладко; где-то распускаются цветы. Мэдди подкрепляется кексом, Мирей выпрашивает у неё половину, но большая часть его доли достаётся уткам – прожорливым и суетливым птицам. Потом выметенные дорожки снова выводят их к шумным, переполненным улицам Бромли, только с другой стороны парка. Здесь тоже есть красивые магазины, но их куда меньше, а некоторые витрины и вовсе затянуты изнутри тряпками; Мирей передёргивает плечами и бормочет, что надо бы вернуться.
А день и вправду чудесный.
Мостовая точно подталкивает в подошвы ботинок, понуждая идти быстрее, и ветер хоть и треплет одежду, но вовсе не кажется злым – он тёплый, ласковый, в кои-то веки не пропитанный эйвонским зловонием и дымами Смоки Халоу. Всё видится лёгким и добрым, славным-славным, и собственная ссора с Эллисом уже представляется ужасной глупостью, не заслуживающей беспокойства.
Конечно, они помирятся – куда им деваться друг от друга?
…так Мэдди думает, пока на пути её не возникает неожиданное препятствие.
Не сказать чтоб такое уж неодолимое – ростом чуть повыше неё самой, но зато в плечах широковатое, обряженное в обноски и воняющее выгребной ямой. И твёрдое к тому же – лоб до сих пор побаливает от столкновения.
– Эхма, кто ж это так носится? Не дело, не дело, да, Билл? – басом сокрушается препятствие.
Из-за спины у него выныривает подельник – до того тощий и мелкий, что впору его принять за мальчишку, вот только мальчишки не жуют дешёвый табак, не рядятся в залатанные полосатые костюмы и не носят продавленные шляпы. Да, и так паскудно они не ухмыляются, даже Лиам, а уж он-то пакостник, каких поискать ещё.
– Ба, Грег, да у тебя теперь пальто дырявое! – восклицает полосатый, тыкая пальцем в лохмотья своего приятеля. – И кто ж тебе это возместит?
И оба они смотрят на что-то позади Мэдди.
На кого-то.
– Да вон тот джентльмен, кажись, подсобит, – расплывается в щербатой улыбке первый негодяй. – Это ж его жёнушка мне ущерб причинила.
«Грабители», – понимает Мэдди, и у неё вырывается вздох. Одно время вокруг театра много таких вертелось – любителей стрясти рейн-другой с неосторожных бромлинцев, но затем «гуси» их разогнали, и стало поспокойнее… А потом случился пожар и много что ещё, и колдун – вот он был страшным, да, и служанка его тоже; страшней, пожалуй, чем смерть.
– Ну?! – рявкает полосатый грабитель, выдвигаясь вперёд. Приятель его выразительно засучивает рукава. – Платить-то будешь?
Мирей глядит на него как на дохлого паука – или, точнее даже, как на ещё живого.
«Добрый, – думает Мэдди, опуская руку в ридикюль. – Славный-славный, но ужасно ненадёжный. Вот Эллис бы…»
Что бы сделал детектив на его месте, подумать она не успевает, потому что полосатый угрожающе шагает вперёд, и Галантный Джентльмен удобно прыгает в ладонь, и тело, которое помнит ещё уличные драки, двигается точно само по себе.
Ножик упирается полосатому аккурат в горло.
– Денег нет. Пошёл нахер, – говорит Мэдди и делает полшажочка вперёд. Неудачливый грабитель отклоняется медленно-медленно, и глаза у него круглые и испуганные. – У-у!
Она клацает зубами – с мальчишками на улицах это всегда помогало, действует и сейчас. Первым бросается бежать широкоплечий, а тощий сперва падает на зад, отползает и лишь потом даёт дёру. Мэдди убирает Галантного Джентльмена обратно в ридикюль – надо потом обязательно поблагодарить мистера Белкрафта за подарок – и виновато оборачивается к Мирею:
– И… извините. Вы ведь не скажете леди Виржинии?
На мгновение он замирает, жмурится… и машет рукой, глядя в сторону:
– Ваш аксонский язык такой сложный! Эти джентльмены говорили ужасно быстро, я совершенно ничего не понял. Впрочем, хорошо, что они ушли – у нас много дел, и совсем нет времени для знакомств. Лучший подарок подготовить совсем не просто! – и, подхватив Мадлен под локоть, он снова тащит её за собой, как игрушку на верёвочке.
Дел у них и вправду много.
В ювелирном магазине Мирей подбивает её купить шпильки – недорогие, посеребрённые, зато украшенные бирюзой; потом кусок ароматного марсовийского мыла – в нём видны высушенные цветки лаванды, но пахнет оно чем-то другим, будто бы пряным; и голубые ленты, потому что они идут к рыжим волосам, и два яблока – просто потому, что есть уже снова хочется, и…
– Вот! – замирает Рене Мирей у двери, над которой болтается вывеска «Салон готового платья мадам Мартен». – Знал я одну мадам Мартен, о, что за женщина была, что за женщина… Это знак! Мадлен, мы идём сюда!
Внутри пахнет духами и очень тихо. Кажется, открылся магазин не так давно, и дела пока ещё идут со скрипом; платья здесь чуть подороже, чем бывают обычно в подобных местах, но всё же много дешевле чем там, где шьют одежду для леди Виржинии. За прилавком сидит маленькая девочка и вяжет кружево; пальцы у неё двигаются очень быстро. Хозяйка немного похожа на неё – возможно, мать или старшая сестра, не спрашивать же теперь… Мирей, впрочем, быстро находит общие темы для разговора, держится очень благородно, но в то же время по-свойски; вскоре прилавок исчезает под ворохами разноцветных тканей, но всё не так и не то, пока не появляется оно.
Голубое платье.
Оно такое нежное и воздушное, что, скорее, похоже на облако, и украшено тесьмой цвета густых сливок; к ткани приятно прикасаться, и руки
