Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
– Нет, нет и нет, возражения не принимаются, – строго сказал он. От человека, у которого левая щека была изрядно перемазана в шоколаде, это звучало забавно. – У меня четыре младшие сестры, и, поверьте, мон ами, я знаю, как выглядит измождённая юная особа на грани обморока! Вот так, как вы сейчас, да, да и да.
– Но… – нахмурилась я, собираясь напомнить, кто его нанял на работу и, соответственно, кто имеет сейчас право принимать окончательные решения…
…и заметила, что Мэдди стоит в дверях кухни, сурово скрестив руки на груди, а Георг уж больно многозначительно посматривает на меня исподлобья, не отвлекаясь, впрочем, от приготовления очередной порции кофе.
Что ж, пришлось отступить перед подавляющей силой противника – то есть, конечно, прислушаться к голосу разума, да.
В тёмной комнате меня быстро сморил сон. К счастью, не вещий и не кошмарный, просто забытьё, изменчивый туман иллюзий, в котором образы изменяются и исчезают едва ли не быстрее, чем успевают принять форму. Гости приходили и уходили; шум голосов, отдельные восклицания, смех, звон посуды – всё сливалось в монолитный фон, удивительно успокаивающий, подобно звуку набегающих волн или потрескиванию углей в камине дождливой ночью. Дважды в комнату заходила Мэдди, чтобы удостовериться, что со мною всё в порядке; один раз тихо заглянул Лайзо – шагов не было слышно, однако слабый аромат вербены выдал его с головой… Но окончательно очнулась я лишь поздним вечером, перед самым закрытием.
– Вот, это определённо поможет вам проснуться. Мой новый рецепт – кофейный десерт к десертному кофе! – с гордостью произнёс Рене Мирей, водружая на столик перед моим креслом новое своё творение; кажется, он больше гордился тем, что уговорил-таки меня отдохнуть немного, а не пирожным. – Жду ваших комплиментов, уи, да!
– Именно комплиментов? – ответила я с показной строгостью, но Мирея было этим не смутить:
– Разумеется! Восхищения, восторгов! Даже мсье Белкрафт был в изумлении и сделал так, – и он потешно округлил глаза. Самое смешное, что в исполнении Георга такая реакция могла означать что угодно, вплоть до крайнего неодобрения. – Как вы себя чувствуете? – добавил Мирей уже без шутовских замашек.
– Гораздо лучше, благодарю. Как дела в кофейне?
– О, превосходно! – откликнулся он живо. – Ваши друзья из Марсовии, как это говорят… заимели сердца публики?
– Завоевали.
– Уи, уи, завоевали, – закивал Мирей. – А сегодня Клод рассказал презабавный анекдот, которого я не знаю, вот послушайте…
Десерт представлял собой сливочный мусс, облитый шоколадом, на бисквите с пропиткой из кофейного ликёра – приятное сочетание, но, скорее, усыпляющее, чем бодрящее. Тем не менее, оно показалось мне безупречным – после бессонной ночи, тревожных видений и утра, наполненного беспокойством. Размышления об Элси и её судьбе отошли на второй план; зато детали, которые прежде виделись неважными, предстали теперь в новом свете.
«Я взяла своё лекарство и… и… я не виновата!»
Какое лекарство она имела в виду – и почему это могло принести вред? Недолгие раздумья привели к выводу, от которого по спине пробежали мурашки: лауданум, настойка, которую ещё недавно назначали едва ли не чаще, чем любое другое лечение. При болях, истощении, кровотечениях, от уныния или излишне возбуждённого воображения, от беспокойства и даже от желудочных колик… И, разумеется, при бессоннице и изматывающей тревоге без лауданума не обходилось.
Элизабет Тиллер с угрозой для собственной жизни бежала от супруга и затем долго скрывалась от него. Печаль, волнение, страх, возможно, что и боли от побоев в прошлом – она наверняка страдала; логично предположить, что врач прописал ей лауданум.
Могла ли она подлить его в еду или питьё?
Эта настойка очень горькая, с заметным красно-коричневым цветом. Её вкус невозможно не заметить, скажем, в вине или в чае. А в кофе? Или пересолёной пище? Или в перчёной?
Дядя Рэйвен упоминал, что мой отец очень любил острое…
Сердце у меня сжалось, но довести размышления до логического конца я не успела, потому что услышала на улице крик – и узнала голос Мэдди.
Посторонних в кофейне к тому времени уже не осталось. Зал опустел; со всех столов до единого было уже убрано, а увядшие цветы, которые следовало заменить свежими, неаккуратным пучком торчали из ведра. Но главные двери, по вечерам обыкновенно запертые изнутри на засов, сейчас поскрипывали на ветру, распахнутые настежь. Очевидно, что Мадлен успела отправить домой дневных помощниц с кухни и прибраться перед завтрашним днём… так что же заставило её выйти?
– Постойте же, глупая женщина! – с несвойственной ему жёсткостью рявкнул Мирей, в последний момент хватая меня за талию и возвращая обратно в кофейню. Лицо его побелело, как полотно. – Погодите, молю! А если там опасно?
– Но Мэдди…
Хватка у него оказалась неожиданно крепкой, хотя руки и дрожали.
– Мадемуазель Рич не хотела бы вам вреда! – твёрдо произнёс он, пусть в последний момент голос у него и сорвался. – Будьте здесь, прошу, пока я…
Договорить Мирей не успел – снаружи отчётливо и страшно прогремел выстрел. Руки, удерживающие меня, разжались; я наконец выскочила наружу, оглянулась, пытаясь хоть что-то разглядеть в окружающем сумраке… Из низин, от реки, поднялся туман, заволакивая окрестные улицы белесоватой пеленой, приглушающей звуки. Наверное, поэтому Мэдди мне удалось различить лишь тогда, когда она пошевелилась – и отстранилась от человека, до того бережно сжимавшего её в объятиях.
«Лайзо».
Узнавание было первым; бессмысленный и глупый укол ревности – вторым.
…а затем я рассмотрела в тумане ещё два силуэта: сгорбленный, трясущийся от ужаса ребёнок у стены дома, на углу, и недвижное тело громилы, распластавшегося на тротуаре.
Сильно пахло кровью, порохом и ещё чем-то неприятным.
Чуть поодаль валялся топор.
Позади меня раздался судорожный вздох, и кто-то – вероятно, Мирей – рухнул без чувств прямо на пороге кофейни. У меня перехватило горло; тем не менее, я нашла в себе силы выпрямиться и громко, чётко спросить:
– Что здесь произошло, хотелось бы знать?
– Покушение на убийство, – бесцветным голосом ответил мужчина, выступая из туманной пелены, словно призрак; облик его был мне смутно знаком – кажется, мы сталкивались
