Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Фразу «никто вам не угрожает» я не брякнул. А про все ли в порядке — постоянно спрашивал. Несколько лет, каждый день…

— У нас порядок, Макар. Знаешь что? Я понимаю, ты мне сейчас ничего не скажешь… Но я чувствую, что-то случилось! Ты, пожалуйста, звони, Макар! Когда сможешь. Мы беспокоимся!

— Договорились, Мила. Пока…

Когда я опускал на рычаг винтажную трубку, похожую на рог, то… кажется, я улыбался. А Соль, ничуть не смущаясь греть уши, ехидно глядела с лестницы.

И вот.

— Угадала, значит. И чей это номер? Точно не твоей женщины. Сестры⁈ Нюхом чую, что нет! Давай, колись… Нам тут еще долго друг дружку разглядывать, это я тоже чую…

Сажусь на пол напротив дивана. Покачиваю в ладони бокал, грею коньяк.

Да.

Жутко хочется… просто поговорить. Не с Викентьичем, не с подростками, не с Лютиком. Поговорить — и выпить еще. А еще — я же тоже хочу больше узнать про Соль. По-прежнему — потенциального контактера.

— Я тебе расскажу, если ты мне тоже расскажешь, что я спрошу. Про свою жизнь. Честно! Идет?

— Идет, душнила. Да-а, не так я себе представляла душевный трындеж за жизнь. Не с подругой в кафешечке, даже не с Мотей — а с бородатым смотрителем маяка. И ладно бы на самом маяке, красиво — так нет, под домашним арестом. Поневоле!

— Я тоже иначе представлял.

— Тогда начнем.

Делаю глоток.

* * *

— Я звоню жене своего друга… погибшего. Стараюсь, ну… как-то поддерживать их семью. Мне на суде разрешили взять в ссылку этот телефон — я специальное прошение писал. Теперь… все, другого такого не выдадут.

Моя собеседница изгибает бровь:

— А звонил ты… дай-ка я угадаю… поскольку с другом что-то случилось, и ты считаешь, что из-за тебя. И, небось, это еще связано с той историей, из-за которой тебя в ссылку поперли?

Улыбаюсь кисло:

— Все настолько очевидно?

— Да, но нет. Давай рассказывай. Ну хотя бы в общих чертах, ну! Не кокетничай!

Я рассказываю, плеская себе коньяк. Закусываю деревянной колбасой, отгрызая прямо от палки.

«Правило четырех „си“! — любил восклицать Сенька. — Cognac, cafe, cigare, chocolat! И несмотря на противодействие снобов, я бы все же добавил пятую „си“ — citron!»

Курить вредно, Сеня, я бросил. Хотя сейчас очень хочется, буду честен.

Ну и оставшиеся две «си» у меня теперь вот такие, неправильные. Не cafe и chocolat, а smoked sausage.

…Рассказываю.

— Кабзда, — резюмирует Соль. — То есть ты все это время ел себя поедом, потому что тогда насморк подхватил?

— Не поэтому.

— Не поэтому, конечно, согласна! А потому что дурак. Ой, я хотела сказать — Макар. «Блаженный». Нет, ты молодец, конечно, что звонишь… звонил им, но… Блин, почему все мужики такие… одинаковые? Маги внутреннего давления, блин. Давления-подавления! Вот Кубик мне говорил, ты его после Хтони посылал к психологу. Ты сам-то ходил к психологу, а? Хоть раз в жизни?

— Дай-ка я уточню. Ты мне рекомендуешь посетить психолога?

— Ну да! Еще как!

— Эм… думаешь, поможет? Сама-то пробовала?

— Блин, да конечно, я сто раз была у психологов, Макар, — я же нормальная! Что тут пробова… — Соль осекается и немного трезвеет, наткнувшись на мой взгляд.

— Понимаешь, я первый раз в жизни вижу снага, которая говорит, что была у психоло… гов. И тем более другим советует!

— Ой, всё! Пива мне дай! И колбасы укусить! Блин, у меня клык застрял! Как ты ее грызешь вообще?

— Челюсти человека могут развивать давление до четырехсот килограммов. Хотя согласен, не лучшая закуска. Знаешь правило четырех «си»?

— Пф, конечно, знаю. Цвет, тело, сердце, жопа.

Настает моя очередь давиться алкоголем:

— Кх… что⁈

— Ну ты же сам спросил? Couleur, corps, coeur, cul. Типа, сперва изучаешь цвет, потом — плотность, потом — запах, а потом остается только выпить. То бишь опрокинуть бокал жопой вверх. Не такова ли и жизнь наша? А что, тебя фрустрирует слово «жопа»?

— А ты это откуда все знаешь?

— Что тебя жопа фрустрирует?

— Нет! Вот эту версию про четыре «си». Я ее раньше не слышал.

— Ну нам на дегустации рассказывали. Сказали, это для коньяка, но и к вину можно применять.

— Сомнительная история, сдается мне, ваш дегустатор сам это и придумал.

— Не душни!

* * *

На здоровенных напольных часах кхазадской работы, стоящих в углу — третий час ночи.

Коньяк Генриха заходит отлично, спасибо ему. Вторая бутылка «Старинного сервитута» пошла. Да и рядок алюминиевой тары вдоль бочка дивана, где на месте хозяина сидит Соль — все растет.

— Макар, будь дружочком, кинь еще банку пива… Да, хоть я и не человек, а ничто человеческое, то есть свинское, мне не ч-чуждо… Ай, черт, пролилось. Помнишь, где тут кухня? Там должны быть тряпки какие-нибудь…

— Это же твой дом, але! Ты как можешь не знать, где кухня? Да подожди, без тряпки обойдемся…

Втягиваю разлитое пиво в горлышко пустой бутылки. Соль иронически аплодирует:

— Вот это я понимаю — магия на службе у человечества!.. А я здесь не живу. Есть диванчик в мастерской у кхазадов одних, я обычно там остаюсь. А, да ты же уже знаешь Ленни, точно! Или у деток первых своих ночую, там кладовка бывшая, даже с окном. А это место не люблю… Думаю все время здесь, как у нас все могло бы быть с Генрихом. Мы же встречались, ты уже понял?

— Угу. И он оставил тебе… наследство. А можешь рассказать, что с ним случилось? Я так понял, был… прорыв Хтони?

— Да. И Генрих — он пожертвовал собой, чтобы меня спасти. Я долго потом ни с кем не хотела… до Дайсона. А он тоже пожертвовал… мной ради своего сраного карьерного трека. Видишь, никто из них рядом не остался. Вот что со мной не так? П-почему кто-нибудь не может просто взять и остаться со мной? Я сегодня с тоски чуть было Мотю не трахнула… это эльф, который приходил нам морды латать. Но у него же чувства, судьба, какие-то их эльфийские заморочки… нельзя так, от нехрен делать.

Киваю: нельзя. От нехрен делать точно нельзя. Понимаемо.