И пришел Лесник! 16 (S-T-I-K-S) - Василий Лазарев
— Просыпайся, Женя! — трясла меня Лиана. На её лице я увидел непреодолимое желание показать мне что-то интересное.
— Сколько время? У меня выходной! — я попробовал накрыться одеялом. В комнату вбежал взбудораженный Сиплый, за ним в дверном проёме я углядел глумливую физиономию папаши Каца и решил-таки встать.
— Начальник, тебе реально стоит взглянуть на это. Сейчас местные подтянутся, вопросы пойдут, — я кивнул и оделся как по тревоге. Вскоре мы бодрым шагом посетили умывальник. Ну как умывальник… умываться здесь уж точно долго никто не будет. Вряд ли рискнет. Первым делом в глаза бросилась чья-то пардон голая мужская жопа. Она аккуратно торчала из кафельной стены в кабинке напротив входа пробив собой пластиковую дверь. Того, что обычно растёт выше я не увидел, вероятно оно было вмонтировано в стену. Второй субъект с раскинутыми в стороны руками составлял практически одно целое с другой стеной пробив своим телом кафель. Вокруг него засох кровавый ореол, с какой же силой его надо было впечатать туда, чтобы он буквально лопнул при ударе. Изюминка всей композиции находилась в центре помещения. Посреди туалета возвышалась инсталляция с самим Сифоном, удобно устроившимся веснушчатым волосатым задом на куске трубы, пробившей пол. Я уже понял чьих это лапок дело и даже догадался как они все оказались в одном месте. Но вот последний штрих мне понравился особенно. На голове Сифона угнездился вырванный вместе с куском канализации добротный белый унитаз от наших друзей с Орбиты.
Глава 5
Барон Хайзенберг
— Господин барон, ваш кофе! — на столе перед сидящим атомитом в респираторе оказался серебряный поднос с дымящимся ароматным напитком. Лысый зеленоватый череп благодарно кивнул.
— Спасибо, Гюнтер. Меня не беспокоить, если не будет ничего важного! — барон отослал рукой в лайковой перчатке своего верного слугу. Гюнтер, прихрамывая на две ноги кивнул своей зелёной мордой и моргнул единственным глазом. Сгорбившись, он, подпрыгивая и ковыляя одновременно пошёл на выход.
— Как же здесь воняет! — барон быстро отхлебнул кофе и нацепил обратно респиратор. — За что мне всё это! — Он воздел руки вверх. — Так ведь всё хорошо всё начиналось. Фюрер, реактор, неограниченное финансирование. Какой идиот закинул меня сюда вместе с этим быдлом?
Ответа не последовало, да и отвечать было некому. Подающие большие надежды физик-ядерщик барон Вернер фон Хайзенберг первым в мире изобрёл ядерный реактор. Да, да, первым! Никакой-то там обрыган, а именно он! Хайзенберг первым, ещё в 1939-м году добился контролируемого деления ядер урана-235. На этой развилке можно было заставить атом стать мирным или наоборот оружейным. Он выбрал мирный атом, над бомбой начали работать другие. А здесь ещё эти чёртовы русские, зачем они понадобились бесноватому фюреру? У нас была вся Европа, неужели мало? Нет, же ему захотелось дойти до Урала. Македонский, мать его, нашёлся. Сейчас так дела не делаются, зачем кормить этих варваров? Для доминирования у нас было всё. Десяток бомб и все сами поднимут лапки, вот на чём надо было остановиться. Но кто он? Ефрейтор, любитель испоганить холст-другой, называющий себя художником. О, Великий Один, зачем ты прислал нам идиота? Что уж теперь, подумал барон. Надо играть с тем, что имеем. Хотелось бы больше, но довольствуюсь тем, что есть. Шесть тысяч штыков, два реактора и почти не осталось урана. Топливные сборки после перемещения подозрительно быстро истощились, а заправить их нечем. Где здесь искать уран? На болотах? А там эти вонючие партизаны, они-то откуда здесь. Барон схватился за голову и стал раскачиваться в кресле.
— Может развлечься? — сказал он вслух и взял со стола колокольчик, разумеется, тоже серебряный. — Почему бы и нет. Гюнтер! Гюнтер, старый ты мешок с говном, иди сюда!
— Звали, господин барон? — дверь приоткрылась и в проёме показалась нелепая зелёная морда в респираторе.
— Звал. Кстати, Гюнтер, в тебе очень много стронция. Тебе надо чаще принимать обеззараживающие ванные. Приведи ко мне… — барон Хайзенберг слегка завис, выбирая с кем он будет сегодня развлекаться. Мальчик или девочку? — Есть у нас свежие партизанки?
— Муры, господин барон? — уточнил Гюнтер.
— Какая разница как они себя называют. Тащи ко мне девку, только не самую страшную. С ними не интересно.
— Будет сделано, господин барон. Зигфрида позвать? — зелёная морда растянулась в улыбке предвкушая веселье.
— Конечно, куда без него, — барон встал и прошёлся по комнате с мозаичными окнами. Правая стопа ведёт себя странно. Подагра? Барон снял сапог и вонючий носок. Так вот откуда идёт вонь! Из носка он вытряхнул отвалившийся похоже ещё вчера мизинец. Чёртова радиация! Шайсе! Он, конечно, вырастет завтра, но он всё это время гнил в сапоге, а я думал на Гюнтера, с раздражением подумал Хайзенберг. Барон подошёл к мозаичному окну, и сквозь одно простое стёклышко выглянул на улицу. Прямо перед ним стояли две градирни охлаждающие реакторы. Где-то глубоко под ними разместились реакторы. Наверху же находились многочисленные патрули, колючая проволока, глухие бетонные заборы. И не одного растения! Единственное дерево стояло у него на столе под ультрафиолетовой лампой. В горшке жил старый бонсай доставшийся ему ещё от дедушки. И он был зелёным как всё вокруг, но это был его нормальный цвет. Какое невыносимое место, Хайзенберг начал массировать виски пальцами. И это постоянная головная боль, шайсе!
Хайзенберг слыл известным изобретателем. Избыток электричества он использовал, заряжая аккумуляторы собственной разработки. Помещённый в колбу гелий являлся сверхпроводником и накапливал сумасшедший заряд. Что интересно на Земле у него не получилось, а вот здесь, пожалуйста. Другой мир со своими законами. Аккумуляторы применялись бароном в широком спектре. Первое, это по своему прямому предназначению. На них у него работал даже транспорт. Атмосфера была настолько отравлена радиацией не хватало ещё выбросов от двигателей. И так все болеют, чудом не умирают. Но практически весь личный состав покрылся язвами включая его самого. Ещё колбы можно было использовать как гранаты. При столкновении стеклянная колба лопалась и происходил взрыв. Точнее неконтролируемый выброс нескольких киловольт. Бонусом к этому был сам гелий, замороженный до абсолютного ноля градусов. В радиусе десяти метров не оставалось ничего живого. Опять же колбами можно было пытать, что он и собирался сейчас проделать с партизанкой. Раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошёл Зигфрид двигая перед собой инвалидное кресло
