Тени Империй - Антон Семёнов
Лагерь "Ока Престола" пылал, языки пламени лизали палатки, превращая их в чёрные скелеты. Дым поднимался к небу, густой и едкий, смешиваясь с запахом крови и гари. Алексей стоял, опираясь на меч, и смотрел, как огонь пожирает всё, что осталось от врагов. Тени у его ног шевелились, словно впитывали хаос, и амулет в кармане грел кожу, как раскалённый уголь. Он чувствовал себя живым — сильнее, чем когда-либо, — но в груди росла тяжесть, как будто каждый удар меча оставил на нём невидимый след.
Акико стояла рядом, её кимоно было измазано сажей, а волосы растрепались, падая на лицо. Она молчала, глядя на пламя, и её янтарные глаза отражали огонь, делая их почти золотыми. Её песня стихла, духи исчезли, но он всё ещё слышал её голос в голове — мелодичный, властный, зовущий. Она была рядом, и это странным образом успокаивало его, хотя он не мог понять почему.
Мария присела у края лагеря, вытирая кровь с рук о траву. Её плащ был разорван в бою, и руны на нём мигали слабо, как угасающие звёзды. Она посмотрела на Алексея, потом на Акико, и ухмыльнулась, но в этой ухмылке было меньше насмешки, чем обычно.
— Ну что, герои, — сказала она, вставая. — Выжили. Опять. Сколько ещё раз нам повезёт, как думаете?
Акико повернулась к ней, и её губы дрогнули в слабой улыбке.
— Удача тут ни при чём, — ответила она. — Мы сильны. Вместе.
Мария фыркнула, но не возразила. Она подошла к Алексею, хлопнув его по плечу так, что он чуть не пошатнулся.
— А ты, Волконский, молодец, — сказала она. — Уже не просто махаешь мечом, как слепой. Может, из тебя и выйдет что-то путное.
Алексей усмехнулся, убирая меч в ножны. Он чувствовал тепло её слов, хоть и скрытое за привычной колкостью. Они дрались вместе — тени, духи, лёд — и это связало их сильнее, чем он ожидал. Он посмотрел на Акико, потом на Марию, и впервые за долгое время почувствовал, что не один. Не просто добыча, не просто ключ — часть чего-то большего.
— Что дальше? — спросил он, вытаскивая карту, что они взяли из храма. Каменная плита была тяжёлой, но он держал её крепко, глядя на вырезанные линии, что вели на север.
Акико подошла ближе, её пальцы коснулись края карты, и он заметил, как дрожат её руки — едва заметно, но всё же.
— Эти линии, — сказала она, — ведут к Сахалину. Там, в горах, есть место, где клан Такамура когда-то прятал свои артефакты. Если "Сердце Теней" где-то спрятано, то там.
Мария прищурилась, глядя на карту.
— Сахалин? — переспросила она. — Это же в глуши, посреди войны. Как мы туда доберёмся, не нарвавшись на японцев или наших?
Акико посмотрела на неё, и её глаза сузились.
— Есть пути, — сказала она. — Тайные тропы, что знает мой клан. Но это опасно. "Око Престола" будет искать нас, и "Когти Тени" тоже.
Алексей сжал карту, чувствуя, как тени шевельнулись у ног. Сахалин. Название звучало как далёкий зов, и шёпот в голове — "Докажи" — стал громче, почти осязаемым. Он вспомнил голос матери — Юкико — в храме, её слова: "Это начало твоего пути". Может, это и был путь — к ней, к правде, к "Сердцу Теней".
— Тогда идём, — сказал он, и голос его был твёрже, чем он ожидал. — Если это там, я хочу найти его.
Мария хмыкнула, но кивнула.
— Ладно, герой, — сказала она. — Но если нас прикончат по дороге, я тебя предупреждала.
Акико улыбнулась, глядя на него.
— Ты готов, — сказала она тихо. — Я вижу это.
Алексей кивнул, хотя внутри всё дрожало. Он не был готов — не до конца, — но отступать было некуда. Они собрали остатки из лагеря — немного еды, флягу воды, пару ножей — и двинулись дальше, к северу, где война гудела, как зверь, готовый их проглотить.
Они шли весь день, избегая дорог и держась лесов. Солнце скрылось за тучами, и холодный ветер гнал по земле клочья тумана. Алексей шёл впереди, сжимая карту, и думал о матери. Юкико. Её имя звучало в голове, как песня, и он пытался вспомнить её — лицо, голос, что-то, что осталось от неё в его памяти. Но всё было смутным, как тень в воде, и это злило его. Он хотел знать её, понять, почему она ушла, почему оставила его с Григорием и отцом, которого он едва помнил.
Акико шла рядом, её шаги были лёгкими, почти бесшумными, и он то и дело ловил её взгляд. Она смотрела на него с чем-то странным — не жалостью, не любопытством, а чем-то глубже, что он не мог назвать. Он хотел спросить её о матери, о клане, о том, почему она выбрала его, но слова застревали в горле. Вместо этого он молчал, чувствуя, как её присутствие греет его, как амулет в кармане.
Мария шла сзади, иногда бурча что-то про холод и грязь. Она была другой — резкой, прямой, с сарказмом, что скрывал её боль. Но он видел в ней силу, такую же, как у Акико, только иную — твёрдую, как лёд, а не текучую, как духи. Они были противоположностями, и всё же обе были с ним, и это давало ему уверенность.
К вечеру они вышли к старой деревне — пустой, сгоревшей, где ветер гнал по улице клочья пепла. Дома стояли, как скелеты, и тишина давила на уши. Акико остановилась, её лицо напряглось.
— Что? — спросила Мария, сжимая кулаки. Иней покрыл её пальцы, готовый превратиться в оружие.
— Здесь что-то не так, — ответила Акико тихо. — Я чувствую… духов. Они неспокойны.
Алексей схватил меч, и тени взвились, как чёрный вихрь. Он услышал шорох — слабый, но отчётливый, и из тьмы между домами вышла фигура. Не "Коготь Тени", не "Око Престола" — девушка, миниатюрная, с короткими чёрными волосами и красной прядью, что падала на лицо. Её тёмные глаза блестели, как угли, и в руках она держала кинжал, с которого капала кровь.
— Кто ты? — рявкнул Алексей, поднимая меч.
Она посмотрела на него, ухмыльнувшись, и её голос был резким, с ноткой насмешки.
— Хару, — сказала она. — И я тут не по вашу душу. Пока.
Акико шагнула вперёд, её меч блеснул в свете луны.
— Ты из клана Такамура, — сказала она, и её голос был холодным. — Убийца. Почему ты здесь?
Хару пожала плечами, вертя кинжал в руках.
— Была
