Отмеченный молнией - Роман Владимирович Савенков
Их семейство считалось одним из самых влиятельных в Ильсингаре. И одним из самых богатых. Им принадлежали обширные земли на юго-востоке княжества. По склонам их холмов паслись отары знаменитых гладкокожих овец, мясо которых превозносилось гурманами, их виноградники давали богатый урожай, а винодельни поставляли изысканные вина в далекие страны.
Рекуэльт многого добился как промышленник и землевладелец, но не совершил в своей жизни ничего выдающегося. Такого, что дало бы ответ на божью милость, которая заключалась в его появлении на свет. Он верил в свое особое предназначение, но проходили годы, солнце его жизни понемногу клонилось к горизонту, а он до сих пор не умилостивил богов великим деянием. Более того, он даже не понимал, в каком направлении двигаться. Эта незавершенность томила и мучила Рекуэльта.
Как и многие мужчины, он был страстным поклонником войн и даже учредил несколько призов для поединщиков. Их так и называли – кубки Рекуэльта. Но надо же такому случиться – Ильсингар вчистую проиграл кампанию Овергору, и вся боевая десятка княжества погибла. Страна месяц носила траур по своим лучшим сынам. Заменить их оказалось некем. И тогда князь-правитель своим указом распустил Школу поединщиков. Умный и тонкий политик, он понимал, что за одним поражением последуют другие, и не хотел, чтобы история связала эти темные для княжества времена с его именем.
В этот момент Рекуэльт наконец-то осознал, зачем появился на свет и к чему были эти годы, потраченные на поиски своей судьбы. Он – тот, кто возродит Ильсингар, вернет его на дорогу Доблести и Славы. А когда жена после трех дочерей родила ему сына, то понимание Рекуэльта превратилось в кристалл незыблемой веры. Пусть ему не суждено стать великим человеком, но он воспитает того, кто им станет. Кем суждено стать его сыну – сомнений не было: воином, великим поединщиком, а после нескольких успешных кампаний – Мастером войны княжества. Именно ему предстоит объединить вокруг себя тех, кто верит в будущее Ильсингара. Младенца назвали Войтаном, что на языке предков означало Безупречный.
Лучших поединщиков мира начинают обучать с детства. Войтана готовили к своей судьбе с младенчества.
– Ты слишком сильно кидаешь ему мяч. Посмотри, он морщится от боли, – со слезами в голосе восклицала мать, наблюдая, как ее муж играет с ребенком.
– Ничего. Боль не столь велика. Зато он учится ее преодолевать, – отвечал Рекуэльт. – Смотри, как ловко он подставляет свою ладошку под мой бросок! Вот увидишь, Войтан станет великим воином!
Мать, заламывая руки, убегала со двора, потому что не могла выносить такое душераздирающее зрелище. Такой она и запомнилась Войтану – с глазами, полными слез и вечными мольбами к мужу.
Слуги в желании угодить своему господину на все лады превозносили маленького Войтана: какой он быстрый и решительный, как добивается цели в любых мелочах и с каким презрением относится к слабости. Какая феноменальная у него реакция и как неутомимы его ноги и руки! Это еще больше укрепляло Рекуэльта в его вере в особую судьбу наследника.
Было ли так на самом деле – значения не имеет. Потому что за детские годы все эти качества выработались в Войтане и достигли предельного уровня. Его почти не обучали грамоте и наукам, поскольку отец считал, что это ему не пригодится. Зато его детство стало бесконечной чередой испытаний и преодолений. Если бы позже Войтана спросили, было ли оно счастливым, он ни секунды не колеблясь ответил бы – да. Ведь он просто не знал, что может быть иначе. Разве что мать редко улыбалась и часто плакала, и от ее слез Войтану иногда хотелось плакать с нею вместе.
Отношения со сверстниками у него не складывались. Другие дети сторонились Войтана, а иногда и откровенно побаивались, потому что он был сильнее и жестче, чем они. В играх он мог причинить боль, для него самого ссадины и ушибы давно стали обычным делом, и он не понимал других ребятишек, которые ныли от каждого тумака. Это давало Войтану чувство превосходства над сверстниками, а слугам отца – лишний повод отметить перед господином лидерские качества его отпрыска.
В одиннадцать лет ему пришлось пройти самое главное испытание в жизни. Тренировка реакции и скорости – это прекрасно, но как он относится к горячей крови? Достаточно ли в нем твердости, чтобы без колебания отнять жизнь у живого существа?
Ильсингар на весь мир славился своими гладкокожими овцами. Летом их отары паслись на изумрудных лугах княжества, на зиму их запирали в теплых овчарнях, так как овцы почти не имели шерстяного покрова, и их шкура трескалась от холодов. Животные требовали бережного ухода, зато их мясо имело божественный вкус и было достойно королевского стола. Тонкая кожа безрунных овец после специальной обработки шла на перчатки, которые ценились модницами многих стран.
Овец забивали специальными серпами. Опытный мясник одним движением перерезал животному горло, а после тушу подвешивали на специальные крюки, чтобы дать вытечь крови. С серпами в Ильсингаре была связана отдельная история. У каждой семьи овцеводов были собственные резоны относительно их конструкции: ширины и изгиба лезвия, толщины и длины рукояти. Жаркие споры по этому поводу никогда не утихали. В княжестве даже проводились специальные состязания между лучшими мясниками. Такой же уникальный семейный серп имелся и у Рекуэльтов. Именно его отец вручил Войтану с напутственными словами:
– Судьба овец – служить для нас источником достатка. Мы косим траву, чтобы обеспечить им пропитание. Мы забиваем овец, чтобы обеспечить пропитание себе. Боги смотрят на это и согласно кивают, потому что таково устройство мира. Возьми в руку наш родовой серп, сынок, и покажи всем, что ты настоящий мужчина и добытчик.
В первый раз к нему подвели маленького ягненка с блестящими глазами и симпатичной мордочкой с черным пятном на лбу. Ягненок дрожал от страха, и его жалобное блеяние было похоже на детский плач.
Старый мясник, видя, как подрагивает серп в руке мальчика, наклонился к самому его уху и прошептал:
– Ты же не боишься сорвать яблоко с ветки? Вот это то же самое яблоко, только о четырех ногах.
Войтану было до слез жалко малыша. Но больше всего на свете он боялся подвести отца, который следил за ним со строгим выражением на лице. Поэтому серп не дрогнул в его руке. Но он все равно отказался от жаркого из этого ягненка, которое ему подали на ужин. Зато без каких-либо проблем присоединился к подобной трапезе после третьей забитой им овцы.
– У паренька верный глаз, а
