Отмеченный молнией - Роман Владимирович Савенков
А на другой стороне уже ждал своей очереди Пустельга с легкой саблей в руке. Стоило Риордану посмотреть на этого бойца, как ему стало очень тревожно за Слитка. Пустельга был сухощав, под его тонкой кожей перекатывались тугие струны мышц. Если от Слитка исходило ощущение мощи, то Пустельга просто источал стремительность.
По Ярмарочному полю еще катилось эхо от команды герольда, а саблист уже преодолел половину Парапета Доблести. Он двигался в наклоне, чуть подавшись вперед. Ноги были согнуты в коленях и широко расставлены, чтобы обеспечить быстроту маневра. Силуэт Пустельги был намного меньше фигуры Слитка, но при этом все равно сразу стало понятно, кто в этой паре хищник, а кто жертва.
Поединщик Фоллса легко увернулся от двух первых ударов противника. При этом он успел чиркнуть острием сабли того по левому предплечью, и кровь Слитка оросила песок Парапета Доблести. Казалось, что два оружия должны дать овергорцу преимущество. Но реакция и скорость Пустельги свела возможное превосходство на нет. Тем более, что не прошло и минуты, как боец Фоллса перерубил Слитку пальцы на левой руке, и у того остался только один топор. Второй он тоже не бросил, но теперь он беспомощно болтался на темляке.
– Решил попробовать его, как кистень, – высказал очевидное предположение меркиец. – Но куда там! Эх, даже жалко, что броски запрещены на Парапете. Такой могучий воин, но противник не дает ему никаких шансов.
Бой продолжился по прежнему сценарию. Пустельга провоцировал Слитка на удар обманными движениями, но каждый раз его реакции хватало не только на то, чтобы увернуться, но и на то, чтобы провести контратаку. Еще через пару минут кожаная безрукавка Слитка оказалась распорота в нескольких местах. Кровь из мелких ран лилась на Парапет тонкими струйками, и стало заметно, как замедлился овергорец.
В один из их очередных кругов, когда Слиток пытался прижать противника к краю Парапета и лишить того маневра, поединщик Овергора в очередной раз нашел Риордана взглядом. И тот выполнил движение, словно дирижер невидимого оркестра. Риордан взмахнул одновременно обеими руками. Взмах левой был чуть раньше и направлен вниз, а правая метила в верхний уровень. Это был не универсальный совет, впрочем, в таком положении и речь не могла идти о безошибочной подсказке. Идея Риордана заключалась в том, что левый топор в качестве кистеня должен полететь в область колена противнику. Это заставит того сместиться назад и вправо. И если провести практически одновременную атаку, то у правого оружия появляется шанс достать врага в области плеча. Это будет всего один удар, но и его одного может хватить.
Совет Риордана сработал лишь отчасти. Пустельга вообще не стал отступать, а провел атаку контртемпом. При этом левому топору Слитка удалось зацепить колено противника. Но удара правой не получилось. Потому что сабля бойца Фоллса в этот момент уже на два вершка сидела в груди овергорца. Слиток вздрогнул всем телом, опустился на колени и упал спиной назад. Пустельга выдернул свое оружие, стряхнул на песок рубиновые капли и направился, чуть прихрамывая, в свой конец арены.
Не реагируя на вопли и рукоплескания толпы, он дошагал до Кантора и бросил Мастеру войны несколько фраз. Его сабля вдруг прочертила в воздухе полукруг, и ее острие указало ровно в то место, где среди зрителей находился Риордан.
Мастер войны отрывисто кивнул, взглянул в сторону, куда ткнул острием сабли Пустельга, и в свою очередь о чем-то распорядился, обратившись к слугам. Те, не мешкая, бросились от шатров Фоллса и через мгновения ввинтились в людское море.
– Что происходит? – одновременно задали Риордану вопрос оба его соседа.
Тот ничего не ответил, охваченный тревожным предчувствием. Не прошло и пары минут, как из пространства между рядами появился караул стражи. Блюстители порядка под недоумевающими взглядами прошли к самому Парапету и остановились ровно напротив Риордана. Начальник караула сделал шаг вперед.
– Простите, господин Риордан, но вам придется покинуть Ярмарочное поле, – сухо распорядился он.
– В чем дело?
– Мы получили претензию от наших гостей. Было неоднократно замечено, что вы обмениваетесь жестами с поединщиками на Парапете. Это отвлекает бойцов и может повлиять на результат схватки. Во избежание кривотолков прошу вас следовать за нами.
– Но сейчас бой Дертина, моего земляка, – простонал Риордан.
– Ничего не могу сделать, – отчеканил стражник. – Следуйте за нами, господин Риордан.
– Ну и дела! – воскликнул меркиец. – Оказывается, я сидел рядом с самим Риорданом! И его выгнали с трибуны за подсказки! Это обязательно войдет в мою книгу. Не откажитесь подписать автограф на программке, уважаемый!
Когда Риордан покинул свое место, он увидел, как привстал со своего стула Накнийр. Визир жестом подозвал кого-то из своих людей и попытался выяснить, что происходит. Другие вельможи показывали на Риордана пальцем, а некоторые презрительно посмеивались.
Его вели по проходу между зрительскими рядами. По бокам два стражника, впереди начальник караула. Народ не понимал, что творится, поэтому со всех сторон раздавались крики.
– Это за что его?
– Как за что? За непристойное поведение!
– Нажрался, наверное.
– Вот бесстыжая рожа!
Ширилось и росло улюлюканье толпы. Оно стегало Риордана в спину словно кнут. Ему хотелось втянуть голову в плечи, чтобы не слышать этих безжалостных криков. Но когда они миновали первые два полукруга зрительских рядов, свист и презрительные возгласы сменились очередным ревом и аплодисментами. Он понял, что на Парапет снова вышли бойцы. И один из них – его земляк и друг.
Когда архипелаги публики сначала превратились в островки, а затем сменились палатками, кострами и распряженными телегами, начальник караула отдал Риордану честь.
– Прошу простить за такую строгую меру. Вы свободны. Но не пытайтесь вернуться обратно. Кроме скандала, ничем другим это для вас не кончится.
Риордан без сил опустился прямо на землю. Не прошло и пары минут, как его окружили праздные гуляки, что предавались веселью на Ярмарочном поле. В нескольких сотнях метров от них на Парапете Доблести лилась кровь и погибали люди, а им было наплевать на это. Риордану сунули в руку кувшин с молодым вином. Они глотал терпкую влагу, не ощущая вкуса.
Несмотря на известность в Овергоре, никто из окружающих не узнал его в лицо. Они приехали из разных провинций и явились сюда, чтобы как следует повеселиться. Война и смерть для них была лишь поводом к празднику.
– Не грусти, парень, – похлопал его по плечу здоровяк с выпяченной нижней губой и мутным взглядом. – Ну, подумаешь хватил лишку. Подумаешь, вывели. Мы меж собой скинулись на один билет. Наш приятель сидит
