Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая - Геннадий Борисович Марченко
— Так я их от пьянства кодировал…
— Арсений Ильич, не прибедняйтесь, — снисходительно улыбнулся Шумский. — И мы знаем, и вы сами подавно знаете, на что способны. Во всяком случае, просто попробуйте, а там как пойдёт. Главное — поставьте генсека на ноги, верните ему физическую и умственную активность.
Я невольно вспомнил то, к чему привела Перестройка в моей истории. К развалу СССР — второго по могуществу государства мира. К тотальной нищете подавляющего большинства населения и обогащению тех, кого затем стали называть олигархами. К резкому скачку преступности, межнациональным конфликтам, чеченским войнам…
Конечно, реформы нужны, но нельзя допустить развития олигархического капитализма, нельзя допустить, чтобы рухнула социалка — образование, медицина и так далее. А потому я буду вдалбливать Брежневу то, что мне скажут мои кураторы, но при этом и добавлять кое-что от себя. Например, ликвидировать межреспубликанское деление. Страна должна быть одна, несмотря на десятки разношёрстных наций.
— А что у вас в сумке, кстати? — вывел меня из раздумий голос Шумского.
— Ах да, чуть не забыл… Ну всё равно вспомнил бы, уходя, когда сумку поднял бы. Воду вам принёс. Ещё три литра. Раз говорите, что эффект прочувствовали — в чём я, собственно, и не сомневался — то вот, пейте на здоровье. Тут вам с женой на полгода вполне хватит.
[1] Надежда Юрьевна Каратаева скончалась в 2019 году в 95-летнем возрасте, пережив мужа на 32 года.
[2] ИРА — Ирландская республиканская армия, военизированная группировка с политическим движением антиимпериализма и ирландского республиканизма, целью которой является достижение полной самостоятельности Северной Ирландии от Соединённого Королевства.
Глава 7
Прошло меньше недели с момента моей встречи с Шумским, и меня вдруг пригласили в Минздрав РСФСР. К заместителю министра Василию Николаевичу Егорову, к 9 часам утра. Пришлось отпрашиваться на первую половину дня.
Минздрав находился в Рахмановском переулке, а это от моего дома четверть часа неспешным шагом. Ещё и погода была приятной, так что я решил с утречка прогуляться. При этом по пути не переставая гадать, по какому поводу меня приглашает сам замминистра. Догадки были, конечно, но вдруг повод был совсем другим? Ничего нельзя было исключать. Потому я и прихватил с собой пару бутылочек с «живой водой».
В приёмной пришлось просидеть около получаса, дожидаясь, пока у Егорова закончится летучка. Глядя, как из кабинета выходят отдувавшиеся, словно бы получившие нагоняй ответственные товарищи, я немного напрягся. Как оказалось, не зря.
Замминистра оказался грузным мужчиной под полтинник.
— Проходите, Арсений Ильич, устраивайтесь поудобнее. Можно в этом кресле у журнального столика. Разговор у нас с вами будет долгим.
Я устроился в кресле и вопросительно посмотрел на зама, который занял соседнее кресло.
— Тут вот какая штука получается, — начал Егоров задумчиво. — Не знаем, как нам с этим поступить. Вот смотрите.
Он показал на стопку писем, лежащих передо мной на журнальном столе.
— Это все жалобы на вас. Суть их в незаконном методе лечения, отсутствия видимых изменений в самочувствии пациента и прочее в таком ключе.
Я взял одно из писем, развернул. Какая-то пенсионерка Иванова писала, что съездила в Троице-Сергиеву Лавру, где, по слухам, в один из колодцев при самом Патриархе залили заряженную каким-то московским врачом воду, и теперь, попив из колодца, можно было излечиться от всех болезней. Однако, испив воды, пенсионерка, наоборот, почувствовала себя хуже. Даже пришлось вызывать «скорую», и она три дня пролежала в больнице под капельницей из-за непонятного отравления. Думается ей, что это виновата та самая вода.
В другом письме уже какой-то аноним писал, что недавно лежал в ЦРБ Собинки, где его поили якобы целебной водой, и он вроде бы в первый день почувствовал себя лучше, но затем состояние стало заметно ухудшаться, и в больнице он пролежал даже дольше, чем обычно лежат при его заболевании.
— Что за чушь⁈ — возмутился я. — Кто все эти люди? Вам и главврач Собинской ЦРБ подтвердит, что все, кто ни принимал мою воду, отмечал лишь улучшение самочувствия, и впоследствии никакого ухудшения не наступало. Это просто происки каких-то недоброжелателей или завистников. Да ещё и анонимы! Вода заряжена мною лично положительными частицами. Я её называю «живой водой». Есть ещё «мёртвая», она используется реже, так как применяется для уничтожения разного рода гнойных бактерий типа золотистого стафилококка.
— Не спешите, Арсений Ильич. Видите вон тот мешок у шкафа? — он показал на мешок из плотной бумаги высотой около полутора метров. — Это, Арсений Ильич, письма с благодарностями от пациентов и их родственников. Чаще всего пишут, что ваши… гм… методы помогли победить практически неизлечимые болезни. Мы проверили. Всё оказалось действительно так или близко к истине. Вот и ответьте мне, дорогой товарищ Коренев, что с вами делать?
Первое, что мне приходит в голову — это сказать: «Понять и простить». Но это было на грани хамства, пусть даже фраза собеседник и не видел этот скетч с Галустяном в роли Бородача из моего прошлого-будущего. Поэтому я просто молча пожал плечами.
— Понимаете, если бы не этот мешок, то реакция была бы однозначной. Запретили бы и всё. Поверьте, у нас есть для этого все возможности. Но наличие такого количества положительных отзывов заставляет нас как минимум разобраться в этом вопросе.
Ну да, письма, оно, конечно хорошо, а наличие тестя с совсем уж нехилыми погонами и должностью в МВД ещё лучше.
— И вы знаете, Арсений Ильич, — продолжает замминистра, — вот лично я не особо доверяю таким методам. Тут скорее психологический фактор…
Тут я замечаю, что лицо Егорова наливается нездоровой краснотой.
— Что с вами, Василий Николаевич?
— А, пустяки, — морщится он, — давление, видимо, подскочило. С утра ещё голова тяжёлая была.
— Вот и хорошо, — улыбаюсь я в ответ на его непонимающий взгляд. — В том смысле, что хорошего в гипертонии, конечно, мало, но есть вариант прямо сейчас проверить, как оно
