Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков
Затем было еще немало сражений, апофеозом которых стал Второй Синоп, после чего на командовавшего моим флагманом уже теперь капитана первого ранга Бутакова пролился настоящий дождь наград: Аландская звезда, золотое оружие с надписью «За храбрость», придворное звание флигель-адъютанта…
Но, как и следовало ожидать, столь блестящая карьера не могла не вызвать зависти. Стоило мне вернуться в Петербург, как перспективного офицера тихой сапой перевели со строевой должности в ревизионную комиссию. Формально это можно было назвать повышением, а по факту означало ссылку подальше от настоящего дела. И что самое печальное, никто из командиров Черноморского флота, включая обычно благоволившего Бутакову Корнилова, не воспротивился этому решению. Слава Богу, хоть в Николаев не отправили, как в свое время Казарского…
К счастью, без моего ведома подобные перестановки в Морском ведомстве были невозможны. Поэтому наткнувшись на знакомую фамилию в длинном списке, я тут же заинтересовался, о котором именно Бутакове идет речь[28]? Убедившись, что речь о будущем создателе «Тактики парового флота», я приказал без лишней огласки перевести его на Балтику и назначил исправляющим должность начальника дислоцировавшейся в Свеаборге 3-й бригады 2-й Флотской дивизии.
— Благодарю за доверие, Константин Николаевич, — прочувствованно заявил он при личной встрече, состоявшейся около месяца назад. — Но не вызовет ли мое назначение на столь высокую должность нового возмущения среди заслуженных адмиралов?
— Непременно вызовет, — усмехнулся я. — Да вот беда. После того, как я велел переоборудовать парусники в плавучие батареи, уже трое отказались от столь лестной должности. Ну а на нет и суда нет!
— Все же в мои лета…
— Помилуй, но ты все же на семь лет старше меня. Неужто боишься не справиться?
— Никак нет, но…
— Вот что, Григорий Иванович, политесы мне разводить некогда, а потому слушай и мотай на ус. Главное сражение этой войны состоится именно у Свеаборга. За сухопутный фронт я спокоен. Комендантом там состоит бывший вице-директор инженерного департамента генерал-лейтенант Сорокин. Мы с ним шапочно знакомы еще со времен Венгерского похода, и насколько могу судить, человек он дельный. А вот про часть морскую того же сказать не могу. Поклонский офицер храбрый, но не то, что броненосными, паровыми кораблями никогда прежде не командовал. Бойе и вовсе кроме канонерок ничего в бой не водил. А ты у нас, как ни крути, основоположник. Ну-ну, не тушуйся, чай, не барышня! В общем, брат, отправляйся в крепость и принимай команду. Знакомься с подчиненными, изучай театр боевых действий. Времени на подготовку у тебя не так много, а потому не теряй его даром. Справишься, быть тебе контр-адмиралом!
— Не за чины служу, ваше императорское высочество.
— Это верно. Но без награды тоже все одно не останешься. Для офицера честолюбие все равно, что хер. Показывать стыдно, а без него нельзя! Ну все, ступай. Перед отправкой зайдешь, я для Поклонского письмо передам.
Наутро сказанная мной шутка разлетелась сначала по всему флоту, а затем и по всей России. Ну вот, украл крылатую фразу у только что поступившего в Академию Генерального штаба Драгомирова. Прости, Михаил Иванович, даст Бог, сочтемся…
Если считать вместе с «константиновками», выходило, что под началом Бутакова оказалась «чертова дюжина» броненосных кораблей. И он, как никто, сумел правильно ими распорядиться. Стремительно, если так можно высказаться о делавшей не более шести узлов батарее и ненамного превосходящих ее в скорости канонерках, выйдя из-за островов, они заняли позицию перед минными заграждениями и обрушили всю мощь своей артиллерии на легкие силы противника.
Оказавшись под огнем тяжелых 60 и 68-фунтовых орудий, шлюпы и канонерские лодки поспешили выйти из боя. А вот парусно-гребные мортирные суда немного замешкались и успели получить полной мерой. Одна из удачно выпущенных русских бомб разворотила борт «Мастифа», из-за чего тот вскоре перевернулся. Другая разбила руль «Харди», практически лишив его возможности управляться. Однако отчаянные усилия севших на весла моряков помогли спасти маленький корабль. Остальные сумели ретироваться, отделавшись более мелкими повреждениями. Но в любом случае, обстрел русской крепости после этого прекратился.
Ответ британцев не заставил себя ждать. Сначала в движение пришли стоящие неподалеку от места сражения линейные корабли и фрегаты, попытавшиеся прикрыть артиллерийским огнем отход своих легких сил. Затем их строй прорезали сразу четыре английские броненосные батареи: «Глаттон», «Трасти», «Тандер» и «Метеор», — неторопливо направившиеся навстречу русскому «собрату».
В этот момент мало кто понимал, что на их глазах творится история. Каких-то несколько месяцев назад русские броненосцы поставили точку в почти 300-летней истории господства на море деревянных линейных кораблей. А теперь бронированные монстры сошлись с обеих сторон, чтобы решить, останется ли Британия «владычицей морей» или уступит свое место более предприимчивым и прогрессивным соперникам.
Пока отчаянно дымящие британские утюги медленно приближались к разделявшему их с русскими минному заграждению, артиллеристы «Бомарзунда» не стали терять время и принялись обстреливать находящиеся в пределах досягаемости корабли Кокрейна. Те, разумеется, пытались отвечать, но их ядра смогли лишь оцарапать закованный в железо борт противника. Зато русские артиллеристы, заботливо отобранные Поклонским из числа лучших, сумели добиться нескольких удачных попаданий в «Виктора-Эммануила».
Особенно отличились расчеты погонного и ретирадного нарезных орудий, сбившие на вражеском флагмане фок-мачту и разбившие несколько орудий на гон-деке.
— Чтоб вас всех! — выругался после очередного попадания Кокрейн. — Как они могут столь метко стрелять на такой дистанции?
— А что, если у них тоже есть нарезные пушки? — высказал предположение Филдинг.
— Откуда такие идеи, лейтенант? — строго посмотрел на молодого человека адмирал. — Россия слишком слаборазвитая страна с отсталой промышленностью, чтобы добиться подобного успеха!
— Боюсь, что мистеру Дандасу так не показалось, — пожал плечами юный аристократ, намекая на результаты сражения в Рижском заливе.
— Филдинг прав, — неожиданно заявил вернувшийся с артиллерийской палубы Мак-Кинли, вслед за которым четверо дюжих матрос тащили на парусине какой-то тяжелый предмет.
— Что, ради всего святого, за дрянь вы принесли?
— Неразорвавшийся русский снаряд, сэр! — почтительно ответил шотландец. — Видите следы нарезов на прикрепленной к его донцу медной юбке?
— Черт побери, как это возможно⁈
— Не знаю, но готов биться об заклад, что их пушки получились лучше наших. «Ланкастеры» на такой дистанции годятся лишь, чтобы глушить рыбу.
— Кажется, скоро мы это проверим, — криво усмехнулся Филдинг, показывая на проходящие мимо них броненосцы.
— По крайней мере, в ближайшее время русские будут заняты ими, — пробурчал в ответ Кокрейн, уставившись в
