Мичман с «Варяга» - Константин Георгиевич Калбанов
— Шкипер сухогруза «Эбби» Джоб Перри. С кем имею честь? — держась весьма уверенно, поинтересовался капитан.
— Мичман российского Императорского флота Кошелев.
— Официально заявляю, что ваши действия походят на обычное пиратство. Стрелять из пушки по британскому судну, это неслыханно. Я буду жаловаться на ваши действия, — всё ещё гоношась, заявил англичанин.
— Ваше право, сэр. А пока ввиду начавшейся войны между Россией и Японией согласно международному морскому праву ваше судно подлежит досмотру. Прошу вас предоставить ваши судовые бумаги.
— Это британское судно.
— Не собираюсь это оспаривать. Если на борту нет контрабанды, то вам не о чем переживать, — пожал я плечами.
— Я требую…
— Сэр, просто предоставьте судовые бумаги. Требовать будете в британском парламенте.
— Это неслыханно, я…
— Мне применить силу? — перебил я англичанина.
Этого не потребовалось. Какой бы несуразностью не выглядели в руках военных моряков дробовики, тем не менее это оружие. Под бортом грузовика примостился вооружённый до зубов катер. Так что шкипер счёл за лучшее подчиниться силе.
В перечень находящегося в трюме груза я вчитываться не стал. Он оказался достаточно обширным. Меня интересовал лишь порт назначения. И того, что груз шёл в Японию, хватило, чтобы счесть его контрабандным. О чем я и объявил шкиперу, предоставив команде возможность собрать вещи.
Через полчаса подошёл «Новик», выдерживавший полный ход. Эссен выслушал мой доклад и подтвердил решение о конфискации «Эбби». Посчитав же, что увести его в Порт-Артур не представляется возможным, он приказал потопить пароход.
Я решил использовать его как мишень на полигоне и, отведя катер в сторону, провёл атаку. Заложив разворот, мы пустили метательную мину из кормового аппарата. Сигарообразный оперённый снаряд скользнул в воду хищной рыбкой и, промчавшись под водой до борта грузовика, взметнул ввысь огромный фонтан воды.
Время уже поджимало, и приняв на борт команду британца, «Новик» направился к точке рандеву у скалы Энкаунтер. Куда благополучно и прибыл спустя полтора часа. Отряд уже собрался и поджидал припозднившийся крейсер, а с его приходом взял курс на Артур, до которого было порядка тридцати миль.
Я в очередной раз поднял в небо наблюдателя, чтобы осмотреться на предмет обнаружения противника. Так-то из материалов о действиях российского флота в русско-японскую войну я помнил о том, что этот выход пройдёт без происшествий. Но расслабляться не стоило, чему есть множество причин.
Это не тот же мир, а параллельный, с некоторыми отличиями. Сведения, почерпнутые мною, были не из архивных документов, а из работ историков с неизвестным уровнем знаний. Наконец, моё вмешательство уже могло повлиять на ход боевых действий, внеся хотя бы незначительные изменения.
В этот раз я решил пристроить в подвесной сигнальщика и по совместительству моего негласного вестового. Не стоит замыкать всё на себя. Испытал, убедился, что всё работает, и хватит, пришла пора делегировать обязанности подчинённым. С другой стороны, я видел, как блестели глаза Казарцева, и по-детски немой упрёк в его взгляде. Он словно восклицал о том, что наблюдение за горизонтом это обязанности сигнальщика. Ну и такой момент, что стоит прогнать через парашют всю команду. Вон какие обиженные физии. Ну, чисто дети.
— Курс примерно шестьдесят, дистанция около двадцати миль, множество кораблей. Похоже, весь флот Того идёт, — доложил по телефону Казарцев.
— Спускайте его, — приказал я, и Дубовский врубил лебёдку, сматывая верёвку.
Илья не имеет в голове компьютера, как я, а потому может лишь примерно определить дистанцию и направление. Уже немало. Но в то же время недостаточно. Впрочем, даже на основе этих сведений можно докладывать Моласу о возможной опасности. А то глядишь, ещё и от Артура отрежут. За мной-то не угонятся, а вот крейсера вполне себе могут зажать.
Пока сигнальщика спускали в кокпит, я встал к прожектору и отстучал сообщение на флагман. Вскоре на его мачтах взметнулся сигнал «увеличить ход». Правильное решение.
Устроившись в подвесной, я сумел определить более точно дистанцию, направление и даже примерную скорость. Впрочем, крейсерский ход не мог быть больше одиннадцати узлов. Ведь они пока ещё не видят наших дымов, как и мы не увидели бы их, не имей возможности поднять наблюдателя на высоту птичьего полёта.
Противник обнаружил нас уже на подступах к Артуру. Крейсера выдвинулись вперёд, чтобы перехватить и связать наш отряд боем. Но самураи не преуспели в этом. Дело ограничилось обменом парой-тройкой залпов без попаданий с обеих сторон. После чего японцы предпочли отвернуть, не желая попадать под огонь наших береговых батарей.
Броненосцы же вышли на привычную дистанцию для обстрела внутреннего рейда, «Ретвизана» и города. Предполагалось, что действовать они будут, по обыкновению, совершенно безнаказанно. Но вдруг ожила батарея Электрического утёса. «Микаса» сразу же был взят под накрытие, хотя попаданий и не случилось.
Только с третьего залпа на палубе японского флагмана рванул фугас. Судя по всему, Степанов воспользовался моим советом и переснарядил-таки сегментные снаряды. Как сумел рассчитать под них и таблицы стрельбы. Четвёртый залп, и сразу два попадания. С противника этого оказалось достаточно, и он предпочёл отвернуть в море…
— И что это за акробатика под куполом цирка? — поинтересовался вызвавший меня к себе Молас.
— Подъём на высоту наблюдателя с помощью парашюта, ваше превосходительство. Не требует никаких особых навыков, главное, чтобы обслуга на палубе не подвела, и сам наблюдатель не оскандалился, — ответил я.
— Насколько сложно изготовить этот самый парашют?
— Ничего сложного, швеи, трудившиеся над ним, уже имеют необходимый опыт и выкройки. Хотя и влетит в копеечку. Всё сплошь шёлк, даже стропы из шёлковых верёвок.
— Какая нужна скорость, чтобы поднимать наблюдателя?
— В безветренную погоду не менее двадцати восьми узлов. При наличии ветра, в зависимости от встречного потока возможно и с крейсеров.
— Чертежи предоставить можете?
— Вот здесь пояснительная записка с расчётами, — с готовностью выложил я листы бумаги.
— Какой-то вы странный, мичман Кошелев, — глянув на меня, покачал головой Молас.
— Не скажу, что обычный, ваше превосходительство, но и не гений. Всё это известно уже несколько веков. Я просто объединил в одно целое.
— Не слышали поговорку: «Всё гениальное просто»?
— Слышал. Но это точно не про меня.
— Однако именно вы решили скрестить зонт и воздушного змея.
На это мне ответить нечего. Можно до бесконечности заниматься бесполезным словоблудием. Мне
