Неприкаянный 2 - Константин Георгиевич Калбанов
– Ложкин, готовьте четыре шрапнели, с разницей в две секунды, начиная с двенадцати, – приказал я, когда экипаж облачился в защиту.
– Есть, – задорно ответил он, и они с Будко потянулись к коробам со снарядами первой подачи.
Глава 17
Под Андреевским флагом
По здравому размышлению, я всё же приказал на всякий случай подготовиться и к абордажному бою. Мало ли как оно обернётся. Увести миноносец я не рассчитывал, но вдруг удастся очистить палубу и заснять, как тот уходит на дно под русским флагом. Положительный эффект для защитников Артура, а в особенности для моряков гарантирован. Ненавидеть-то нас ненавидят, но если воспринимать успех не как персональные заслуги команды «ноль второго», а как очередную победу эскадры, то событие сразу же начинает играть другими красками.
Мы надели пояса с портупеями и снаряжением, вставили дробовики в зажимы на надстройке. Помимо этого я по обыкновению пристроил неподалёку свой маузер с оптикой. В умелых руках он может быть куда эффективней пулемёта, что уже неоднократно доказывал в деле.
К слову, я его малость модернизировал, увеличив магазин на манер винтовки Ли-Энфилд. Десять патронов лучше пяти, подтверждением чему явились оборонительные бои за Хуинсан. Сейчас золотое время для снайперов, за которыми пока ещё не охотятся с привлечением всей наличной артиллерии. И я воспользовался этим в полной мере. Полагаю, в одиннадцатой дивизии генерала Цутия образовался серьёзный некомплект младшего офицерского состава и деятельных сержантов. Впрочем, я не брезговал и проявляющими активность рядовыми…
– Ложкин, готовьте шрапнель, трубки двенадцать, десять, восемь, шесть, – приказал я, когда с приготовлениями было покончено.
– Есть, – задорно ответил кондуктор, и они с Будко потянулись к коробам со снарядами первой подачи.
Японцы открыли огонь с дистанции в двадцать семь кабельтовых. И должен сказать, что их комендоры имели хорошую подготовку, так как сразу же взяли нас под накрытие. Бить по ним на такой дистанции из нашего орудия как и прежде бесполезно. Из-за низкой скорости снаряда они без труда избегнут попадания. Я даже не был уверен в шрапнели.
Времена, когда самураи не знали о моём катере миновали, так что, вражеский командир должен будет реагировать на любой мой выстрел. А каждый снаряд слишком дорого мне обходится. Нет, я не стал вдруг бережливым, и не собирался чахнуть над златом. Просто, вот именно сейчас мне оказалось по карману снарядить пару десятков шрапнели и тридцать… пожалуй не гранат, а полноценных фугасов. И теперь в моих карманах вновь свистит ветер. Не в прямом смысле, конечно, но сумма приблизилась к неснижаемому остатку.
Вскоре к носовому трёхдюймовому орудию присоединились три пятидесятисемимиллиметровых. Как показала практика, эти малокалиберки малоэффективны против миноносцев, но их вполне достаточно, чтобы доставить проблемы для нашего катера. И уж тем паче в японском исполнении. Самураи стараются запихать шимозу или порох в свои гранаты по возможному максимуму. И у них это хорошо получается.
Обстрел становился всё плотнее, снаряды падали всё точнее. Но нам удавалось избегать попаданий. Снегирёв вёл катер на сближение всё время маневрируя, бросая «ноль второй» в самые непредсказуемые виражи. Пару раз даже разворачивался кормой, активируя дымогенератор. Я не вмешивался. Не вижу смысла, коль скоро мой подчинённый хорошо усвоил полученные уроки, и действовал достаточно грамотно.
– Снегирёв, курс сто тридцать! – приказал я, прикинув дистанцию и убедившись, что мы вышли на позицию.
– Есть, курс сто тридцать, – отрепетовал тот приказ, одновременно выполняя его.
«Ноль второй» нёсся словно птица удерживая противника под углом относительно левого борта. Я приник к плечевому упору орудия. У него несколько фиксируемых положений, в зависимости от возвышения ствола. С учётом практически полного отсутствия отдачи так целиться куда удобней чем с помощью маховиков наводки. Хотя они конечно же тоже предусмотрены, ведь это станок от прежней нашей пушки.
– Бойся! – выкрикнул я, предупреждая, что позади орудия лучше не стоять.
– Чисто! – выкрикнул в ответ Ложкин.
– Выстрел!
Грохнуло. Орудие вздрогнуло, прижатый к плечу упор встрепенулся, сзади ударил выхлоп пороховых газов, а я ощутил запах сгоревшего пороха. Уже привычные ощущения. Как и лёгкий звон в ушах. Надо всё же озаботиться наушниками, а то эдак ведь и контузию заполучить недолго.
Едва отзвучал выстрел как Снегирёв не дожидаясь приказа заложил очередной поворот, уводя катер с линии прицеливания противника. И пара прилетевших снарядов беспомощно вспороли лазурную морскую гладь, трёхдюймовый же глухо ухнул, взметнув фонтан воды. Впрочем, вышло это достаточно далеко, и осколки до нас не долетели.
Несмотря на маневрирование, комендоры сноровисто извлекли стрелянную гильзу, улетевшую в специальную корзину, а в ствол лёг следующий снаряд, с уже выставленным взрывателем. Сомнительно, что у них что-то получилось бы, при таких-то виражах. Но страховочные пояса делали своё дело, и за борт никто не улетел.
Мой глазомер меня не подвёл. Молочно-белое облачко вспухло в нескольких саженях над водой, и с незначительным недолётом. Две сотни чугунных пуль прошлись по палубе косой, собирая обильную кровавую жатву. Досталось всем трём расчётам пятидесятисемимиллиметровых пушек. Зато трёхдюймовка рявкнула в очередной раз, посылая в нас… Шрапнель!?
Чугунные шарики взбили воду по левому борту, дробным перестуком прошлись по борту, палубе, торпеде и надстройке. Я ощутил толчок в грудь, глухой стальной звон от прилёта в каску, из-за чего картинка перед моим взором вздрогнула и я на мгновение потерялся в пространстве. Впрочем, меня практически сразу вернула к реальности резкая боль в правом бедре.
Я не удержался от болезненного вскрика. Ввиду низкого расположения орудия, целиться приходилось с колена. Как раз правого. Нога подломилась, и я рухнул на бок, зажимая рукой рану.
Вскрикнув как подрубленный рухнул сигнальщик Казарцев. Осел выматерившийся гальванёр Дубовский. Чертыхнулся схватившись за руку Ложкин. Круто нас приложили!
Привычно отстранившись от тела в режим аватара, мне удалось более или менее купировать боль. В таком состоянии я способен на многое. К примеру, драться, словно управляя телом со стороны, в результате чего значительно улучшается моя реакция, а движения становятся стремительными и отточенными.
Ну и такой момент, что я могу в некоторой мере контролировать нервную систему и болезненные ощущения в том числе. Можно и полностью заблокировать нервные окончания. Но тогда этой частью тела владеть не получится. Поэтому я лишь приглушил болевые ощущения, так чтобы и способность действовать сохранить, и избавиться от радужных кругов перед взором.
– Снегирёв, курс сто двадцать пять, – выкрикнул я, поднимаясь на колено и потянувшись к прицелу.
– Есть курс сто двадцать пять, – отозвался рулевой, и катер пошёл по прямой.
Я выждал несколько секунд и прежде
