Художник из 50х Том II - Сим Симович

— Теперь центральная группа, — приказал Гоги, и двадцать пять роботов перешли в решительную атаку.

Американцы оказались в котле. Их танки разворачивались, пытаясь отразить удары с трех сторон одновременно, но мехи были быстрее и маневреннее. Плазменные пушки прожигали броню как бумагу.

Гоги чувствовал каждый выстрел, каждое попадание. Через обруч он воспринимал бой как единый организм — сто металлических тел, действующих согласованно под его управлением. Это было опьяняющее ощущение всемогущества.

— Резерв американцев пытается прорваться на северо-восток, — сообщил Селельман.

— Вижу, — Гоги направил четвертую группу на перехват. — Двадцать пять мехов заблокируют им путь отступления.

Битва превратилась в избиение. Американские солдаты бросали технику и бежали пешком, но мехи методично добивали отступающих. Никто не должен был уйти — таков был замысел операции.

— Господи, — прошептал Селельман, наблюдая за побоищем. — Это же резня.

— Это война, — холодно ответил Гоги, продолжая управлять роботами. — Эффективная, быстрая, результативная война.

В его голове не было ни капли сожаления. Только удовлетворение от идеально проведенной операции. План сработал безукоризненно — американская группировка прекратила существование за сорок минут.

Последние выстрелы затихли. По долине дымились обломки техники и пылали остатки позиций. Мехи стояли среди развалин, сканируя местность в поисках уцелевших целей.

— Потери? — спросил Селельман.

— Один мех поврежден осколком в левом плече, — доложил Гоги, анализируя данные с роботов. — Боеспособность сохранена. Остальные без повреждений.

— А у противника?

— Полный разгром. Две тысячи человек личного состава, сто двадцать единиц техники. — Гоги снял обруч, потер виски. — Задача выполнена.

Селельман молчал, глядя на дымящееся поле битвы. В его глазах читалось смешение восхищения и ужаса.

— Знаете, что меня больше всего поражает? — сказал он наконец.

— Что именно?

— Вы командовали этим боем как… как художник, создающий картину. Каждое движение мехов было частью общего замысла.

Гоги кивнул. Действительно, он воспринимал сражение именно как творческий процесс. Противник, местность, собственные силы — все это были краски на палитре, которые нужно было смешать в правильных пропорциях.

— Война — это искусство, — согласился он. — Самое сложное и самое важное искусство. От его качества зависят судьбы народов.

Мехи уже начали зачистку позиций, добивая раненых и уничтожая уцелевшую технику. Работали методично, без эмоций, как хорошо отлаженная машина.

— А что с пленными? — спросил Селельман.

— Каких пленных? — удивился Гоги. — Задача была уничтожить группировку противника. Пленные не предусматривались.

Пауль поежился, но ничего не сказал. Он понимал — такова логика современной войны. Эффективность превыше сентиментов.

— Сколько времени потребуется на подготовку следующей операции? — спросил Гоги, убирая бинокль.

— На техническое обслуживание мехов — два часа. На разведку новой цели — еще час. — Селельман консультировался с планшетом. — К вечеру можем атаковать следующую американскую базу.

— Отлично, — Гоги направился к машине. — За день можно зачистить весь сектор. К возвращению Крида представим ему готовые результаты.

Они ехали обратно в сопровождении колонны мехов. Роботы двигались строем, их тяжелые шаги гремели по каменистой дороге. Гоги смотрел на них с гордостью творца — его эстетические концепции воплотились в совершенные орудия войны.

— Георгий Валерьевич, — осторожно начал Селельман, — не кажется ли вам, что мы создали нечто… чрезмерное?

— В каком смысле?

— Сто автономных боевых роботов способны уничтожить небольшую страну. А если их будет тысяча? Десять тысяч?

Гоги задумался над вопросом. Действительно, масштабирование технологии открывало пугающие перспективы.

— А зачем нам уничтожать страны? — ответил он наконец. — Гораздо эффективнее их контролировать. Мехи — инструмент принуждения к миру, а не истребления.

— Принуждения к миру, — повторил Селельман. — Звучит цивилизованно.

— Потому что это и есть цивилизация в ее высшем проявлении, — Гоги посмотрел на марширующих роботов. — Сила, направленная разумом на достижение справедливых целей.

Впереди показались огни лагеря. Испытания прошли успешно, технология доказала свою эффективность. Скоро такие мехи будут патрулировать границы всех стран социалистического блока, обеспечивая мир и стабильность силой оружия.

Гоги откинулся на сиденье, закрыл глаза. В памяти еще пульсировали ощущения от управления роботами — чувство абсолютной власти над полем боя. Это было лучше любого наркотика.

— Знаете, Пауль Робертович, — сказал он, не открывая глаз, — сегодня я понял, что такое истинное творчество. Это создание новой реальности по своему замыслу.

— А старая реальность?

— Старая реальность исчезает. Как исчезли сегодня две тысячи американских солдат. — Гоги открыл глаза, посмотрел на догорающий вдали пожар. — Место хаоса занимает порядок. Место слабости — сила. Место сомнений — ясность.

Мехи продолжали марш, их металлические тела поблескивали в свете звезд. Завтра будет новый день, новые цели, новые победы. А Гоги будет стоять за пультом управления, творя историю движением мысли.

Глава 9

Вечером к полевой кухне собрались все корейские бойцы дивизии — около трех тысяч человек. Слухи о невиданном разгроме американцев сотней металлических воинов разлетелись по лагерю мгновенно. Солдаты хотели услышать правду из первых уст.

Гоги стоял на импровизированной трибуне — ящике из-под боеприпасов. Рядом переводчик Ким поправлял очки, готовясь к работе. В толпе виднелись лица командиров полков и батальонов, но их голоса терялись в общем гуле.

— Товарищи бойцы! — начал Гоги, и Ким тут же перевел. Толпа постепенно стихала.

— Сегодня вы стали свидетелями нового этапа войны. Эпоха, когда горстка империалистов могла диктовать волю целым народам, закончилась!

Переводчик передавал каждое слово, и солдаты начали переглядываться, кивать друг другу.

— За сорок минут сто наших роботов уничтожили две тысячи врагов и всю их технику. Без потерь с нашей стороны! — Гоги поднял руку, показывая палец. — Один к двадцати! Таково соотношение сил нового оружия!

Из толпы раздался одобрительный гул. Кто-то закричал что-то по-корейски.

— Солдат говорит, что теперь каждый корейский боец стоит сотни американцев! — перевел Ким.

Гоги кивнул, продолжил с нарастающим воодушевлением:

— Но роботы — это только начало! Главная сила — в