Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая - Геннадий Борисович Марченко
На пару с медсестрой помогли больному добраться до процедурной, где уложили того на кушетку, и я приступил к работе. Иглы даже не доставал, сразу начал с применения ДАРа. Сначала просканировал мозг пациента, убедившись, что кора и подкорковые центры и в самом деле серьёзно поражены прионом. А потом уже взялся за лечение. Взялся, не зная, насколько успешным будет лечение. Это даже хуже, чем рак мозга. Там хоть какой-то шанс есть, а здесь… 100-процентная смертность — вот что такое болезнь Крейтцфельдта-Якоба.
Но я постарался. Сильно постарался. Так, что ни одного приона в коре и подкорке не осталось. Не факт, что мозг Серафима Васильевича восстановится полностью, но, по крайней мере, я остановил болезнь. Стоило мне только это очень дорого, я из процедурной буквально выполз по стеночке. Хорошо хоть под халатом не было видно, что рубашка на спине полностью мокрая от пота.
Естественно, последовали вопросы, что это со мной, не нужна ли мне медицинская помощь. Я перед этим в процедурной немного отсиделся, но всё равно сил было на донышке.
— Всё нормально, что-то съел не то, — выдал я проверенную временем отмазку. — Там пациенту, кажется, полегчало.
Козырю и впрямь стало лучше. Он сам мне об этом сказал, когда принял сидячее положение. Во всяком случае, у пациента, по его словам, сфокусировалось зрение, он перестал теряться в пространстве, и нудная боль в голове утихла. Ну что ж, поживёт ещё мужик. А мне бы сейчас «живой водички» выпить баночку не помешало бы. Вот только не успел я больше зарядить. Надо будет про запас наделать, заодно выяснив, сколько времени она может храниться, не теряя своих свойств.
— Вы не будете против, если я у вас в ординаторской прилягу? — спросил я заведующего отделением неврологии. — Я у вас там тахту приметил. Хотя бы на полчасика.
— Да бога ради! Я попрошу врачей, чтобы вам не мешали… Но какая же интересная метода с этим иглоукалыванием! Пётр Евдокимович просил доложить о результатах иглотерапии, сейчас же скажу ему, что эффект поразительный. Хотя, конечно, не исключено, что это лишь временное улучшение… Но всё равно доложу. А сначала пойдёмте в ординаторскую, вам и правда нужно отдохнуть.
Отрубился я сразу же, как только моя голова коснулась валика тахты. А проснулся от ласковых прикосновений к щеке. Открыв глаза, увидел склонившуюся надо мной грустно улыбавшуюся жену.
— Сижу возле тебя битый час, все уже в общежитие ушли, а ты все спишь и спишь, — вздохнула она. — А вся больница на ушах стоит, ты тут якобы какого-то сложного больного своими иглами чуть ли не с того света вытащил. Я видела его, он на кровати лежит и как ни в чём ни бывало «Крокодил» читает, ещё и смеётся над прочитанным.
— Смех точно не идиотский? — уточнил я.
Решил подшутить, но Рита шутки в моём голосе не уловила.
— Да нет, вроде нормальный. Ещё и комментирует соседям по палате.
— Ну тогда с чувством выполненного долга можно двигать домой. Щас наемся — и на боковую. А то я что-то не совсем выспался, голова какая-то чугунная.
Я встал с тахты, взял со столика набор игл, которыми так и не воспользовался, и мы покинули опустевшую ординаторскую.
На следующий день я всё-таки приступил к испытаниям своей воды. И случилось это в приёмном отделении. Поступил парень, упавший с мотоцикла, получивший несколько ссадин. Работал я ним только в присутствии медсестры, которая готовилась обработать раны. Попросил разрешения типа испытать придуманный мною раствор, после чего достал свои парочку флаконов из-под физраствора с красной и чёрной маркировкой, затем тампоном, смоченным в «мёртвой» воде, обработал ссадины, и воспаление исчезло буквально на глазах. Словно губкой грязь смыл. Я удовлетворённо крякнул — эта привычка довольно кряхтеть/крякать у меня появилась в той жизни в зрелых годах. Далее пошла в дело «живая вода». Тут пришлось подождать минуты три, прежде чем эпителий полностью восстановился.
— Ни фига се! — выдал пострадавший. — Это как так?
— Новая разработка, очень дорогая, кстати. Так что тебе повезло, а то ходил бы с бинтами, которые потом с засохшей коркой отдирали бы на перевязке.
Я видел, что и медсестра горит желанием узнать, что же это за такой расчудесный раствор, но она дождалась ухода мотоциклиста, только после этого стала задавать мне вопросы.
— Воду я заряжаю, — сказал я правду. — Просто беру и силой мысли, как экстрасенс… Знаете, кто такие экстрасенсы?
— Что-то такое слышала.
— Ну так вот, одну воду заряжаю на убийство всяких аэробных бактерий, а вторую — на общее восстановление. Только пока никому не говорите, я ещё провожу полуподпольные исследования. Впрочем, дебют, как вы сами видели. Оказался удачным.
Несколько дней спустя я мог уже гордиться результатами применения «живой» и «мёртвой» воды. Причём Кузнецов был в курсе моих экспериментов. После того, как в гнойной хирургии удалось купировать некроз у поступившего ночью пациента, в сопровождении заведующего отделением Василия Викторовича Трифонова я отправился к Петру Евдокимовичу.
Доложил, что занимаюсь не только иголками, но ещё и использую силы своего организма. То есть заряжаю воду как на общее оздоровление, так и на уничтожение болезнетворных микробов. Чему заведующий гнойной хирургией только что был свидетелем. А ещё ранее медсестра приёмного отделения и врачи лор-отделения, где один больной, употребив стакан «мёртвой воды», избавился от абсцесса. После чего предложил Кузнецову отведать «живой воды».
— Пейте смело, можете до конца осушить, так будет даже лучше, а потом поделитесь своими ощущениями, — сказал я, протягивая ему обычную полулитровую бутылку, с чпоканьем вытаскивая из неё винную пробку.
Тот взял тару с осторожностью, посмотрел на меня, на Трифонова, затем сделал небольшой глоток. Через паузу ещё несколько, а затем и допил остатки.
— Однако, — качнул головой Кузнецов, — на вкус очень даже приятная… И знаете что? Я и впрямь чувствую себя помолодевшим. Хочется даже пуститься в пляс.
После этого всё и завертелось. Главврач на свой страх и риск принимает решение, что больные должны получать хотя бы по стакану такой воды
