Оракул с Уолл-стрит 9 - Алим Онербекович Тыналин

— Сэр, европейцы ускорили покупки. За последний час они приобрели акций на два миллиона долларов. Видимо, пытаются захватить контрольные пакеты до того, как ситуация ухудшится.

— Тогда ускоряем и мы, — решил я. — Свяжитесь с Хатчинсоном. Пусть забастовка начнется сегодня вечером, а не завтра утром.

— Сэр, а люди будут готовы к такому повороту?

— Железнодорожники дисциплинированные люди. Если их лидер скажет бросать работу, они это сделают.

К шести вечера план заработал с часовой точностью. Хатчинсон объявил «спонтанную» забастовку на трех ключевых участках железных дорог. Официально в знак протеста против «попыток иностранного капитала поработить американских рабочих».

Люди мафии усилили диверсии. К поломкам семафоров и подвижного состава добавились «случайные» повреждения путей и проблемы с электроснабжением станций.

К семи вечера на биржевых торгах началась паника. Акции железнодорожных компаний рухнули на десять-пятнадцать процентов. Наши брокеры добавили масла в огонь, выбросив на рынок большие пакеты акций через подставные компании.

— Европейцы несут серьезные потери, — доложил О’Мэлли, изучая биржевые сводки. — По предварительным оценкам, они потеряли уже около пяти миллионов долларов.

— А мы?

— Наоборот, заработали. Продали акции по высокой цене утром, а теперь скупаем по низкой.

В восемь вечера зазвонил телефон. Голос Моргана звучал уже не так самоуверенно, как утром.

— Мистер Стерлинг, полагаю, вы удовлетворены сегодняшними событиями?

— Весьма, — ответил я, не скрывая довольства. — Оказывается, американская транспортная система не так беззащитна перед иностранным вмешательством, как вы рассчитывали.

— Искусно проведенная операция, признаю, — в голосе Моргана звучало нечто похожее на уважение. — Использование профсоюзов, политических связей, прессы… Очень по-американски.

— И очень эффективно.

— Действительно. Мои европейские партнеры понесли значительные потери. — Пауза. — Возможно, стоит пересмотреть условия нашего сотрудничества в более равноправном ключе?

Я усмехнулся. Из позиции силы Морган переходил к переговорам на равных.

— Я слушаю ваши предложения.

— Прекращение атак на ваши торговые предприятия в обмен на координацию действий в других сферах. Не поглощение, а партнерство. Вы сохраняете контроль над своими активами, но мы совместно планируем развитие отраслей.

— И железные дороги?

— Европейцы готовы отступить. Слишком дорого стоит противостоять объединенным усилиям американских профсоюзов, прессы и Конгресса.

Я посмотрел на карту с булавками, красными, синими, желтыми. За один день мы превратили попытку европейской экспансии в дорогостоящий провал.

— Морган, я готов обсуждать партнерство, — сказал я наконец. — Но на равных условиях и с гарантиями американского контроля над стратегическими отраслями.

— Разумеется. Завтра мы сможем встретиться для детального обсуждения?

— Завтра, — согласился я.

После того как Морган повесил трубку, я откинулся в кресле и впервые за много дней почувствовал удовлетворение. Железнодорожная война была выиграна, но это было только начало нового этапа противостояния. Теперь уже не на уничтожение, а за право диктовать условия сотрудничества.

За окном горели огни вечернего Нью-Йорка.

Глава 15

Федеральный щит

Утреннее солнце пробивалось сквозь высокие витражные окна главного универмага Фуллертона на Пятой авеню, отбрасывая цветные блики на полированный мраморный пол.

Я стоял возле центральной лестницы с коваными перилами, наблюдая за покупателями, которые неспешно перемещались между рядами товаров. Мои инновации работали по-прежнему. Широкие проходы, четкая ценовая маркировка, система самообслуживания. все это уже казалось естественным.

Фуллертон подошел ко мне, держа в руках папку с утренними отчетами. За последние месяцы он заметно похудел, седина в висках стала более заметной, а в глазах появились морщинки усталости. Строгий темно-синий костюм сидел на нем теперь чуть свободнее, чем раньше.

— Уильям, основная угроза миновала, но остались нерешенные проблемы, — сказал он, открывая папку. — Хотя атаки Моргана прекратились, мы все еще ощущаем их последствия.

Мы прошли к панорамному окну, выходящему на Пятую авеню. В Чикаго я отправил Маркуса Хендерсона, чтобы он навел там порядок. Самому мне пришлось остаться в Нью-Йорке.

Внизу, у служебного входа универмага, все еще собралась группа из двадцати рабочих с самодельными плакатами. «Справедливая зарплата для американских тружеников», «Долой эксплуатацию честных рабочих», «Европейские методы не для Америки». Надписи выполнены однообразно, что выдавало их организованный характер.

— Они тут уже третий день, — продолжал Фуллертон, поправляя очки в золотой оправе. — Мешают поставщикам разгружать товары, пугают покупателей. Кричат о каких-то нарушениях трудового законодательства.

— А что говорят наши менеджеры по персоналу? — спросил я, наблюдая за бастующими через стекло.

— Мистер Бертрам провел проверку всех трудовых договоров. Никаких нарушений нет. Зарплаты выше средних по отрасли, условия труда соответствуют всем требованиям. Но эти люди требуют повышения на тридцать процентов и сокращения рабочего дня до семи часов.

Я достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку в кожаном переплете и начал делать заметки. Требования бастующих были явно завышенными. В условиях депрессии немногие работодатели могли позволить себе такую щедрость.

— Джеймс, а вы выяснили, кто финансирует эту забастовку? — спросил я, не отрывая взгляда от демонстрантов.

Фуллертон перелистнул несколько страниц в папке:

— Наш юрист навел справки. Организует протест некая «American Workers Defense Association». Формально это профсоюз, защищающий права трудящихся. Но зарегистрирована организация всего месяц назад.

— Подозрительно свежая дата, — заметил я. — А источники финансирования?

— Вот тут становится интересно, — Фуллертон достал из папки банковскую выписку. — Основной счет организации в «Metropolitan Trust Bank». За последние две недели на него поступило двадцать пять тысяч долларов от компании «European Industrial Advisory».

Я поднял брови. Название компании говорило само за себя.

— «European Industrial Advisory»… Позвольте угадать, зарегистрирована в Швейцарии?

— В Цюрихе, — подтвердил Фуллертон. — А владельцы скрыты за сетью подставных фирм. Но наш частный детектив проследил цепочку до банка, который работает с компаниями Моргана.

Значит, Морган оставил после себя «мины замедленного действия». Формально он прекратил атаки, но заложенные им проблемы продолжали отравлять жизнь.

Мы спустились на первый этаж, где в отделе мужской одежды работал мистер Флеминг. Тот самый импозантный джентльмен с идеально напомаженными волосами и усами а ля кайзер Вильгельм. Он как раз принимал жалобу от пожилой дамы в дорогом меховом манто.

— Мистер Фуллертон, — обратилась она к нам, увидев приближающегося владельца, — я постоянная покупательница вашего магазина уже пятнадцать лет. Но эти крикуны у входа просто возмутительны! Они называли меня «пособницей капиталистических эксплуататоров», когда я пыталась зайти через главный вход.

— Миссис Бредшоу, приношу глубочайшие извинения, — Фуллертон поклонился седовласой аристократке.