Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов
И тут на площадь вышел довольно крупный отряд саперов, во главе которого шел уставший капитан. Они ровной колонной и направились к воротам.
— Что здесь происходит? — недовольно спросил он, когда Лев вышел ему навстречу.
— Уйдите с дороги! — рявкнул подпоручик.
— Господин капитан, я корнет Нижегородского драгунского полка граф Толстой. Направляюсь в распоряжение полка с грузом оружия. Прибыл сюда по предписанию губернатора Казани.
— У вас есть документы?
— Прошу простить меня. Как я могу к вам обращаться?
Капитан, в отличие от подпоручика отреагировал чин по чину и нормально, адекватно представился. Кроме того, спрашивать документы у человека, который вел столь крупный отряд русских солдат, не имело смысла. Поэтому Лев предъявил предписание губернатора Казани, согласно которому он в этот пост и явился.
— Это кто? — кивнул капитан на десяток человек у ящиков.
— Казанские дворяне, прошедшие курс ДОСААФ. Прибыли как сопровождающиеся с намерением записаться вольноопределяющимися.
— С этим у нас плохо. Но дело ваше. — ответил он, возвращая документы. — Ваш полк стоит в укреплении Чир-Юртское[2]. Это в паре дней пути отсюда.
— Губернатор сказал, что я могу обратиться за выделением сопровождения.
— По этому вопросу вам бы с комендантом поговорить. Следуйте за мной…
А вечером того же дня пост Петровское украсило небольшое шоу. Поединок чести Льва Николаевича и того пехотного подпоручика. Без оружия. Строго по манифесту. То есть, мордобой. Спустить такое пренебрежительное отношение к своей персоне граф не мог. Да даже если бы захотел — никто бы не понял.
Как ему сказали, этот персонаж и в подпоручиках-то не просто так. Конфликтный и едкий. А как про манифест слышал, так целенаправленно и нарывался, выискивая новичков. Но что-то пошло не так…
[1]Cette femme infernale (фр.) — это адская (инфернальная) женщина. Не каждую дочку удостаивают такого эпитета.
[2] Указом от 12 января 1846 года 17-ый Нижегородский драгунский полк получал шефство принца Фридриха Вильгельма Вюртембергского (жениха Великой княжны Ольги Николаевны) и становился Драгунский Его Королевского Высочества Наследного Принца Вюртембергского полк. Хотя по инерции сохранялось старое название. Вместе с тем полк из 6-эскадронной структуры переводился в 10 эскадронную, плюс запасная пешая команда. Новые эскадроны до 26 июня 1846 года формировались в Екатеринославле (ныне станица Екатеринославская), основной же полк стоял в укреплении Чир-Юртское на Лезгинском участке Кавказской линии где-то в 55 км от Петровского (Махачкала).
Часть 2
Глава 3
1846, май, 6. Укрепление Чир-Юртовское
Лев Николаевич мерно покачивался в седле.
Да, не природный кавалерист[1]. Но в рамках тренировок с 1841 года он «накатал» свыше тысячи часов в седле. И не сам, а с опытным наставником. А потом еще часов триста с казаками «накинул» сверху.
И это все — не на виду.
Без лишнего привлечения внимания.
Из-за чего много кто вокруг думал, будто он вообще толком в седле и не сидит. Ан нет. Сидел. На очень приличном уровне. Все ж таки в эти годы такой навык выглядел слишком жизненно важным, чтобы им манкировать.
Сейчас это очень пригодилось.
И сразу накинуло немало очков в глазах местных. Если крепкий мужчина хорошо держится в седле — уже уважаемый человек.
Так и ехали.
Лев Николаевич же при этом крутил головой, ловя одно дежавю за другим.
Бывал он тут.
Много раз бывал. На рубеже XX и XXI веков. У него же командировки в начале профессионального пути как раз на Кавказ были. Бегал по горам с ребятами и всяких проказников успокаивал.
Многое по-другому было, конечно.
Многое еще не построили… но пейзажи он в целом узнавали. И припоминал разные тропы, которые, на удивление просматривались чем дальше в горы, тем чаще. А главное, начинали проступать давно забытые вещи, связанные с изначальной профессией. В первую очередь — ощущения… давно он этого не испытывал. В этой жизни, пожалуй, первый раз.
Он словно кожей чуял, как за ними наблюдали.
Местные жители старались не смотреть и вообще уходили с дороги. Все ж таки отряд в полсотни вооруженных всадников. С ними старались не связываться. Но ненависть… она словно в воздухе витала. И внимание.
— Это они на меня так злятся? — наконец спросил граф, у есаула, который сопровождал с отрядом его с грузом и спутниками. Заодно перевозя партию припасов.
— Чуете? — усмехнулся он. — Это хорошо. Не все чуют.
— Как же такого не учуять? Кто же не замечает?
— А вот офицеры многие, что только приезжают из тихих мест, и не замечают.
— Быстро умирают?
— По-разному. Иным везет. А вы… это хорошо. Ваши чуют?
Лев поинтересовался.
Они даже не поняли, о чем речь.
— Вот оно почти всегда так. — тяжело вздохнул есаул. — Но ничего. Даст бог, выживут. А вот вы, господин корнет, удивили. Вы ведь ранее нигде не служили.
— Я, признаться, и не собирался. Хотел оружие разрабатывать и производить для нашей армии. Но, как говориться, если желаешь рассмешить Бога, то поведай ему о своих планах.
— Тоже, верно, — по доброму улыбнулся есаул. — В седле держитесь хорошо для драгуна. Как стреляете?
— Так-то неплохо. И стреляю, и рублюсь. Но, одно дело упражняться, и совсем другое в бою сойтись. Про стрельбу уверен — рука не дрогнет. А вот на саблях — вопрос.
— Это хорошо, — кивнул есаул.
— Что хорошо?
— Что такие вопрос появляются. — улыбнулся он. — А вот и укрепление Чир-Юртовское, — указал есаул рукой. — Вон, видите вдали? Здесь ваш полк и стоит.
Ничего необычного Лев не приметил.
Все стандартно.
Все как обычно.
Здесь, на Кавказе, практически все укрепления и крепости имели приблизительно одинаковый вид. Отличаясь в деталях и размерах.
В этом укреплении стоял полк.
Целый полк.
Причем очень сильно завышенной численность в десять эскадронов. Совокупно имея чуть за полторы тысячи личного состава. Что так-то для кавалерийских полков тех лет крепкий перебор. Обычно вдвое меньше.
Приближающийся отряд привлек внимание.
Все зашевелилось и словно напряглось. Издалека-то не разобрать, кто именно едет. Даже за оружие взялись. Что и не удивительно — укрепление стояло практически на границе Кавказской линии. По одну сторону от нее лояльные России поселения, по другую — враждебные. Формально. Так-то, конечно, явной границы не было, особенно в умах.
Вот
