Колыбельная ведьм. Скриптум Первый - Влада Владимировна Мишина
– А вы арестовываете невиновного человека! Если закуёте в кандалы и меня, то есть шанс, что Ковен узнает о произошедшем! Мир, заключённый на Зимнем Совете, по-прежнему не пустой звук. Ордену не нужен открытый конфликт с ведающими.
– Вы либо беспросветно глупы, либо хотите стать мученицей, – отрезал Ричард.
– Я хочу, чтобы у Адриана Николетти был шанс не попасть в вашу пыточную.
На лице инквизитора проскользнула тень холодной улыбки.
– Так вы ещё и идеалистка.
– Вы будете насмехаться или наденете на меня кандалы? – нервы сдавали окончательно.
Внутри всё сжималось от страха и злости. «Упрямые, твердолобые фанатики!..» Вероятно, Ричард Блэкуотер думал обо мне что-то похуже, потому что его губы сжались в тонкую нить.
– Одна из обязанностей верховного инквизитора – знать всё, что происходит в городе Святого Престола, – почти шипя, сказал он. – Поэтому мне известно о смерти Тадеуша Кроу. И лишь из уважения к вашей утрате я останусь глух ко всем словам, что вы сегодня произнесли.
Упоминание брата было грязным приёмом, ответом на который могла стать только насмешка.
– Какое благородство! – зло выплюнула я.
– Не обольщайтесь! В любой другой ситуации вы бы уже ехали в Орден под конвоем! – краткую вспышку гнева инквизитор подавил мгновенно. – Но мне бы очень не хотелось, чтобы вы со своим Ковеном испортили операцию, которая готовилась больше пяти лет.
– О чём вы?
Мужчина устало выдохнул, проводя рукой по волосам почти ребяческим жестом. Но следующие слова поразили меня даже больше, чем непривычное движение:
– Если я отвечу, вы можете пообещать, что никогда больше не попадётесь на моём пути?
Я уже раскрыла рот, чтобы выдавить новую колкость, но внезапно поняла смысл вопроса. «Зачем ему это?..» Странный тон, странный взгляд. В поведении верховного инквизитора за мгновение промелькнуло столько странного, что это сбивало с толку и заставляло снова вспомнить Ричарда Блэкуотера из далёкого прошлого. Мальчишку у канала. Мальчишку, который возненавидел меня за секунду, а после сам стал всем, что я ненавижу.
– Обещаю приложить все усилия для того, чтобы никогда больше вас не видеть, – тихо ответила я, намереваясь отнестись к этой клятве со всей серьёзностью.
Лицо Ричарда снова обратилось в маску, которой мог позавидовать сам Ворон.
– Уже больше пяти лет по Венеции расходятся еретические памфлеты. Авторы разные, но слова всегда похожи, как и слог, – сказал инквизитор, опираясь на трость. – Я давно подозревал, что здесь замешано порабощение разума, но все предыдущие авторы памфлетов погибали до того, как Орден успевал узнать у них хоть что-то. Единственной зацепкой было то, что все поэты незадолго до начала распространения ереси посещали светские приёмы и покидали их с подарками.
– Как синьор Николетти с пером? – осторожно уточнила я.
– Да.
– То есть от Адриана, как от первого выжившего, вы хотите узнать, кто подарил ему проклятую вещь?
Инквизитор коротко кивнул.
– А громкий и официальный арест нужен для того, чтобы не спугнуть настоящего преступника?
– Я и так сказал слишком много, – уже жёстче ответил он.
– Вы будете допрашивать Адриана? – не унималась я.
– Не так, как вы себе представляете. Я уже знаком с синьором Николетти – мы виделись… несколько раз.
Я мысленно закатила глаза. Иногда мне казалось, что Венеция была маленькой комнатушкой, в которой существовали одни знакомые.
– Он разумный человек, которому нет резона выгораживать виновного, – продолжил Ричард. – Поэтому, после того как всё решится, вашего поэта отпустят с миром.
– Он не мой поэт, – возразила я.
На это инквизитор уже не ответил, снова отворачиваясь к дилижансу и всем своим видом показывая, что разговор окончен.
– Почему я должна вам верить? – задала я последний вопрос.
– Не верьте. Так будет лучше.
Распахнув дверцу, Ричард скрылся за ней. Разглядеть Адриана мне не удалось, и спустя мгновение дилижанс Ордена уехал прочь.
Оставаться на улице, где меня чуть не арестовали, было глупо. Я уже привлекала внимание опасливо выглядывающих из окон людей. «Здесь я уж точно не смогу ничего сделать. Надо возвращаться в Академию».
Руки тряслись, да и в ногах тоже была слабость. Уйдя с Руга Веккиа, я наконец поняла, во что едва не ввязалась, и даже испытала прилив благодарности к Ричарду Блэкуотеру за избавление от ареста. Краткий прилив, разумеется. «Хватит, Эстер. На сегодня больше никаких поэтов, инквизиторов и проклятий, просто вернись в свою комнату». И хоть простая человеческая тревога за ближнего своего, в данном случае за Адриана Николетти, ни капли не утихла, я понимала, что сделала для него даже больше, чем должна была. «Есть, правда, ещё одна возможность…» Поскольку к делу поэта имело отношение проклятие, я могла поговорить с Санторо и попросить её осведомиться через Ковен о дальнейшей судьбе Адриана. «Да, это я могу сделать, это безопасно».
Однако тревожить ректора в тот же день, особенно после утреннего разговора о профессорской должности и информации о её болезни, у меня не было никакого желания.
«Завтра. Я всё сделаю завтра».
XII. Камин и вино
«Слуги Первозданного могут верить в то, что их Создатель уникален и един в своей силе, но, как известно, ничто не ново под луной. Наша вера в божественную Триаду, составляющую основу мироздания, связана с Первозданным как минимум одной сущностью – Отцом. Для лучшего понимания напомню, что Триада – это баланс сил Отца, Ума и Матери, которую мы почитаем Гекатой. Сила, разум и чувства, если вам так будет проще…»
(Отрывок из письма неизвестного ведающего.)
ВОРОН
Вино в хрустальном бокале казалось похожим на кровь. Пошлое сравнение, но иного в голову не приходило.
Палаццо, в котором со времён Зимнего Совета находился штаб Ковена, было погружено в тишину. Время приёмов прошло, и все служащие разошлись по домам. Теперь можно было не беспокоиться за их душевное равновесие и отпустить контроль над магией хоть немного.
Я выдохнул, позволяя влажному холоду окутать тело. Все свечи и большой вычурный камин в приёмном зале погасли. Завихрения теней стали собираться по углам, погружая помещение в глубокую тьму, не имеющую никакого отношения к естественному полумраку ночи.
Вечное напряжение постепенно отступало, и несколько минут я даже мог нормально дышать, пока в коридоре, ведущем к залу, не зазвучали шаги. «Жаль», – подумал я, быстро беря под контроль тьму. Нужно было снова выпрямить плечи, не позволяя давлению сломить меня, снова дышать через раз. Смирился ли я с этим? Конечно. Привык ли? Нет.
Когда в зал вошла Лукреция, последняя тёмная нить как раз вернулась ко мне, сливаясь с маской.
– Развлекаешься? – спросила ведьма, опускаясь
