Бокс-офис - Владимир Прягин
Ещё через полминуты Ребекка убрала руку с диска — и в тот же миг смерч развеялся. Пожухлые листья медленно опускались.
Ребекка, всё так же морщась, встряхнула кистью, несколько раз согнула и разогнула пальцы. Папиллярные линии на ладони синевато мерцали.
Тип с татуировкой протянул Ребекке колечко, тоже прозрачное. Она надела его на указательный палец. Синие линии вспыхнули ещё ярче, но затем потускнели, стали почти невидимыми.
— Что-нибудь ещё? — спросил тип.
— Нет, этого хватит.
— В случае дальнейшего обострения дам сигнал на ваш личный сенсор.
— Приняла к сведению, — сказала Ребекка холодно. — Выход с континента — по согласованной схеме?
— Да. Эксфильтрационная капсула готова к использованию. Координаты вы знаете.
Она разошлись по своим машинам. Глайдер Ребекки тронулся первым, заскользил вдоль края кустарника. Из-под днища взмётывались жёлтые листья и клубы пыли.
Стоп-кадр.
— Ещё эпизоды будут сегодня? — поинтересовался Йенс.
— У меня они пока только в черновике, — сказал я. — Предварительные наброски, их надо довести до ума.
— Тогда занимайся ими, а я пока поработаю с отснятым материалом.
— Ага, давай.
Джефу я сказал:
— Если хочешь, бери Розанну, и езжайте домой. Сегодня она уже сниматься не будет. Или ты собирался перепроверить технику?
— Надо бы, по идее, но с другой стороны — не хочется лишний раз туда лезть. Может, это информационное поле уже еле-еле держится, и если я полезу, то сделаю только хуже. Короче, пока машина работает, я бы её не трогал.
— Тебе виднее. Тогда до завтра.
Джеф с Розанной уехали. Я вернулся в офис, вчитался в свой черновик и принялся чёркать. Возился с час, затем показал графине. Она подправила стиль, и я переписал длинную сцену в свою клеёнчатую тетрадь, теперь уже начисто.
Рабочий день кончился. Я довёз Джессику с Анастасией до дома.
— Ладно, красавицы, — сказал я, — не поминайте лихом. Утром увидимся.
— А ты не идёшь домой? — удивилась Джессика.
— Меня сегодня обгладывает акула пера.
— Звучит многообещающе, — сказала Анастасия. — Удачи.
Двадцать минут спустя я затормозил возле таунхауса, где обитала Коллинз, и посигналил — так мы договорились. Сдвинулась штора на втором этаже, в освещённой комнате. Я увидел Коллинз в окне, а вскоре она вышла из дома. Правда, вместо того чтобы сесть в машину, сказала:
— Паркуйся вон там, Свиридов, рядом с моим «жуком».
— Мы же в ресторан собирались?
— Тут за углом, две минуты ходу. А возле ресторана фиг припаркуешься в это время. Проще пешком дойти.
Я поставил «плимут», куда попросила Коллинз, вылез и оглядел её. Против обыкновения, она надела не брюки, а ультракороткую юбку. Ножки у неё оказались неожиданно стройные, хоть и тонковатые, если уж придираться.
Заметив мой интерес, она повернулась на каблуках, чтобы предъявить себя во всех ракурсах. Спросила с усмешкой:
— Думал, я курица кривоногая?
— Да.
Расхохотавшись, она вцепилась в моё плечо и сказала:
— Пошли, пока я тут не примёрзла. Вчера в Канаде было и то теплее.
— Что там за фестиваль хоть был?
— «Ванкуверские огни». Авторские фильмы, артхаус. До такого ты ещё не дорос, Свиридов, можешь не напрягаться.
— Подозреваю, что и не дорасту. Хоть что-нибудь интересное было? Или там априори всё офигительное, потому что артхаус?
— Очень смешно, ага. Тонко пошутил, молодец. А вообще, программа у них там разнообразная, тем и славится. От бездарных поделок до новаторства высшей пробы. Три классных фильма там было точно, даже четыре.
Мы прошагали полторы сотни метров по тротуару, освещённому фонарями, и вошли в ресторан. Тот был стилизован по старину, но без фанатизма. Светильники на кронштейнах напоминали дизайном керосиновые лампы, а на стенах висели дагерротипы прошлого века, с видом на порт и набережную. Мы заказали говядину в кисло-сладком соусе.
— И по бокалу красного для начала, — сказала Коллинз официанту.
— Формулировка изящная, — сказал я, — но я за рулём не употребляю.
— Такси возьмёшь, если что, Свиридов. Не умничай. Или мы с тобой не отметим эпическую премьеру, которую я вам обеспечила?
— Аргумент.
Пока нам несли вино, она достала из сумки пластмассовый диктофон с гнездом для компакт-кассеты. Размерами он напоминал небольшую книжку.
— Красиво жить не запретишь, — сказал я. — Завидую.
— А в вашем медвежьем царстве такого нет?
— Уже появились, но цены дикие.
— Ну, в Нью-Пасифик тоже, знаешь ли, не задаром, но я решила себе побаловать. Я же в «Таймс» работаю, а не в школьной газете. Да и вообще, твою болтовню в блокноте стенографировать — не-не-не.
— А может, я выдам что-нибудь многоумное.
— Ты себе беспардонно льстишь.
К своему устройству она подключила провод от микрофона. Передвинула стул и села от меня слева, чтобы было удобнее. Поинтересовалась:
— Ну что, Свиридов, начнём, пока ты ещё способен связать два слова?
— Давай. Но предупреждаю заранее — не расспрашивай про саммит наследников, не трать плёнку. Сама ведь знаешь — подробности рассказать не могу.
— Стоп-стоп, так дело не пойдёт. Продюсершу я ещё пожалела, как договаривались, но с тобой — разговор особый. Унылую тягомотину мне не впаришь.
Официант поставил перед нами бокалы.
— Ладно, — сказала Коллинз, — давай сначала за удачный прокат, чтобы вы побольше захапали и слегка приподнялись. А то на ваш так называемый офис без слёз не взглянешь.
Бокалы звякнули, мы сделали по глотку.
Коллинз вновь взяла микрофон. Сказала:
— Сделаем всё красиво. Тем более что ты сам в газете работал, брал интервью. Иногда даже неплохие.
— Ты их читала?
— Времени у меня было достаточно, — усмехнулась она, — и справки я навела. Узнала о тебе кое-что неожиданное, вот и обсудим. На старт, внимание, марш!
Она надавила кнопку, включая запись.
Глава 13
— Итак, Дмитрий, — сказала Коллинз, держа передо мной микрофон, — в Нью-Пасифик-Сити ты приехал чуть больше месяца назад, но уже являешься сценаристом и постановщиком самого неожиданного и, в некотором смысле, скандального фильма этого года. Мне, как и другим наблюдателям, видится в этом некая нарочитость и неестественность. Знаешь ли ты, какие гипотезы курсируют в связи с этим?
— В последние недели мы вкалывали в авральном режиме, мне было недосуг интересоваться сплетнями. Но буду благодарен, Глория, если ты меня просветишь.
— С большим удовольствием. Утверждается, например, что ты — не более чем подставное лицо. В реальности же сценарий написал некий ghost writer, ремесленник-аноним со студии Квона-старшего. Итоговый текст — не столько попытка рассказать насыщенную историю, сколько способ продемонстрировать новую
