Меткий стрелок. Том III - Алексей Викторович Вязовский
— Ваша задача — найти ручей без клеймов. Убедиться, что там нет никого. А затем… — я сделал паузу, с трудом доставая из кабинетного сейфа два тяжелых мешка, набитых золотом, — … а затем вы сделаете так, чтобы там везде был металл. Заройте его по берегу, киньте в воду ручья, не жалейте.
Я развязал один из мешков, и на стол посыпались самородки — крупные, неправильной формы, тускло поблескивающие в свете керосиновой лампы. Рядом с ними лежал золотой песок, мельчайшими крупинками. Я видел, как расширились глаза Артура, как даже невозмутимые индейцы на мгновение напряглись. Такого количества золота, которое надо просто зарыть в землю, они, пожалуй, не видели никогда. Это было непривычно. Да что уж там… Это пугало. Золото добывают из земли, а не зарывают обратно.
— Итон, но для чего⁈ — первым очнулся Артур
— Я хочу создать видимость богатой россыпи. Слушайте меня внимательно. Вы отправитесь сегодня ночью. На лодке. Никто не должен вас видеть. С собой возьмете самое необходимое — инструменты, еду, палатки. Идите вверх по течению Клондайка, не останавливайтесь, пока не найдете подходящее место.
Объяснил, что работать нужно быстро, но тщательно, чтобы следы были незаметны.
— И помните, — я обвел их взглядом, — если кто-то узнает об этом, весь наш план рухнет. Это должно остаться между нами. Никому. Даже Маргарет, понятно?
Индейцы, Артур дружно кивнули. Похоже они только сейчас осознали серьезность ситуации.
— Мы готовы, Итон, — сказал Сокол. — Мы все сделаем.
— Отлично, — я улыбнулся. — Отправляетесь сразу после полуночи. Лодка будет ждать вас у старого причала, за рыбными складами. Захватите все необходимое. И будьте осторожны. У вас четыре дня. На пятый — вы должны вернуться.
Этой же ночью, под покровом густого тумана, Артур и банноки бесшумно отчалили от берега. Их силуэты растворились в предрассветной мгле, а я стоял на причале, вдыхая холодный, соленый воздух, и ощущал странную смесь волнения и уверенности. Мой план, рискованный и дерзкий, был запущен.
* * *
На следующее утро, с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь туман, я отправился в самый дорогой отель Доусона — Эльдорадо — где, по моим сведениям, остановился Гуггенхайм. Весь мой вид — от тщательно отглаженного пальто до безупречно надраенных ботинок — должен был излучать уверенность и успех.
В вестибюле отеля меня встретил швейцар — невиданное дело для города старателей. Я назвал имя Гуггенхайма и, после недолгого ожидания, меня провели в его номер.
Даниэль сидел за массивным дубовым столом, просматривая какие-то бумаги. Он поднял голову, окинув меня оценивающим взглядом.
— Мистер Уайт, — произнес он, его голос был глубоким и ровным, без единой интонации. — Я ждал вас. Вы пришли дать мне ответ?
— Мистер Гуггенхайм, — я занял предложенное им кресло, стараясь выглядеть расслабленным, хотя внутри все сжималось от напряжения. — Я пришел дать вам ответ. Но не сейчас. Я дам его вам через пять дней. Сразу после аукциона по самородку «Оливия».
Я видел, как дрогнул его глаз. Пять дней — это была вечность в мире крупных сделок. А аукцион «Оливии», самого крупного золотого самородка, найденного за последнее время, был событием, которое привлечет внимание всех финансовых магнатов мира. Мое упоминание о нем было тонкой игрой, призванной подогреть его интерес, создать интригу.
— Пять дней? — Гуггенхайм отложил бумаги, его взгляд стал острее. — Это довольно долго, мистер Уайт. Предупреждаю. Я не буду ждать вечно.
— Я ценю ваше время, мистер Гуггенхайм. И ваше предложение. Но, как вы понимаете, речь идет о слишком больших деньгах.
Владеющий Standard Oil Джон Рокфеллер владел состоянием в 200 миллионов долларов. И был самым богатым человеком в мире. В пересчете на золото — он был обладателем десяти миллионов унций. Продав свой бизнес Гуггенхайму — я входил, что называется в «высшую лигу». И хотелось бы попасть в нее на стартовых позициях чуть больше нынешних
— Мне нужно осмыслить дальнейшую стратегию — я сделал многозначительную паузу, стараясь придать своему лицу выражение человека, который ведет серьезный бизнес. Щелкнул золотыми часами, встал:
— Что же… не буду отнимать ваше время! Увидимся на аукционе по Оливии. Вы же будете?
— Непременно!
Выйдя из отеля, я подозвал Картера, приказал ему крепко следить за Гуггенхаймом и его людьми. Потребовал доклад каждый день. Где они, что делают…
* * *
Четыре дня спустя, посреди ночи, когда Доусон был окутан непроглядной темнотой, раздался тихий стук в дверь спальни. Это был Джозайя.
— Мистер Итон! Просыпайтесь
— Кто там? — Марго села в кровати, зажгла лампу. Лицо супруги было бледным — ее мучил токсикоз.
Я встал, надел халат. Открыл дверь, и в проеме, позади негра, увидел четыре фигуры — Артур и банноки. Они были грязными, усталыми, но в их глазах светилось удовлетворение.
— Спи, дорогая — я забрал у жены лампу, вышел в коридор — Ну?
— Мы все сделали, Итон, — прошептал Сокол. — Нашли ручей. Там много следов гризли, назвали его Медвежий. И…
— И что?
— Золото мы закопали везде, где только можно, но главную россыпь сделали возле трех елей. Они отдельно стоят, большие, раскидистые — их видно издалека… Там же застолбили участки.
— Вы молодцы!
— И что дальше? — поинтересовался Артур
— Дальше мы разыграем одну пьесу. Запомните: никто, слышите, никто не должен знать про Медвежий ручей. Идите, поспите. Вы заслужили отдых. Завтра… завтра начнется самое интересное.
План сработал. Его первая часть.
* * *
На следующее утро, когда до аукциона «Оливии» оставалось всего несколько часов, моя разведка сообщила новость: люди Гуггенхайма на пристани — следят за погрузкой парохода.
Действовать нужно было быстро. Я помчался на пристань. Увидев их, я понял: они куда-то собираются. Лучше момента не будет. Я вернулся в салун, вызвал Артура и банноков. Дал им все инструкции. После чего пошел на аукцион.
Атмосфера там была напряженной, наэлектризованной. Десятки самых богатых людей Штатов — воротилы Уолл-стрит, Синклер, от Морганов, Финч, от Ротшильдов, Гуггенхайм — все были тут. Присутствовал даже один европейский барон по имени Родни Сток. Англичанин. Прибыл недавно, но уже запомнился Доусону умопомрачительными кутежами.
Самородок «Оливия», сверкающий под светом ламп, лежал на бархатной подушке, приковывая все взгляды.
Аукционист, тучный мужчина с багровым лицом и зычным голосом, начал торги. Начали с пятидесяти тысяч долларов, очень быстро подняли
