Под напором стали и огня - Герман Иванович Романов
И уже неоднократно Григорий Иванович соотносил все с влиянием некроманта — чем меньше крови льется на восточном фронте, тем больше союзники прилагают усилий, чтобы остановить нацистов и самураев, а тем начинает невероятно везти, удается любая авантюра, проходит как по «маслу». Порой накатывал липкий страх — а что если Британская империя неожиданно пойдет на примирение с Гитлером, пусть даже Рузвельт готов воевать до победного конца, потому что прекрасно понимает, что в таком случае США станет мировым гегемоном. Американцы реально начали помогать, всерьез, без всяких проволочек, хотя им самим много не хватало, особенно вооружения. Зато они имели станки и оборудование, паровозы и автомобили, радиостанции и локаторы, взрывчатку и бензин. Да квоты того же алюминия увеличили, в результате чего ленинградские авиазаводы перешли на выпуск цельнометаллических самолетов — Сталин рассудил, что массовыми истребители и пикировщики с мотором в две тысячи двести лошадиных сил не станут, потому необходимо их делать самыми лучшими и совершенными, и только для умелых пилотов.
Кулик мотнул головой, не замечая удивленного взгляда наркома флота. Нет, Черчилль на «мировую» с Гитлером сейчас не пойдет, он настроен решительно и будет драться. Тем более одно дело, когда Британская империя будет разваливаться после победы в мировой войне, и совсем другое, когда потерпит поражение, которого никто не предвидел…
«Тигр» и КВ — два танка одной войны, но совершенно разных эпох, если можно так сказать. Однако не стоит забывать, что советский танк появился на свет на три года раньше, а в условиях войны это огромный «провал» по времени, а значит, совершенства. Просто советские танкостроители запоздали с созданием ИС-2 и Т-34/85, а за такие ошибки обычно расплачиваются значительным возрастанием потерь…
Глава 23
— Георгий, ну его на хрен это наступление на Харьков, при мысли о нем мне страшно становится — заклятое место. Сожгут наши танки почем хрен зря, а зимой снова на лыжах будем бегать. А оно нам надо?
Кулик закурил папиросу, рассматривая карту — маршала Жукова вызвали в Москву по экстренному вызову из Ставки. И дело было неотложное — немцы свернули наступление на перешейке, и вывели из Перекопа свои танковые и моторизованные части. Прорыв в Крым у Манштейна явно не заладился, войска Малиновского в позиционной обороне многому научились, особенно Приморская армия генерал-лейтенанта Петрова, которая этим делом с начала войны только и занималась. Непонятно как она наступать сможет, но на удержании позиций выше всяких похвал. Да и 26-я армия, которую после ранения Львова возглавил бывший начальник штаба фронта генерал-майор Толбухин, на Сивашах заняла крепкую оборону. И, пожалуй, не менее устойчивую — там все перерыли на несколько рядов, несмотря на то, что местность и так самая неподходящая для наступления. К тому же оставленные в сентябре сорок первого года позиции полностью сохранились, их не только быстро восстановили, но и усовершенствовали. Теперь весь северный Крым превратился в сплошной укрепрайон, который даже парой сотен «тигров» не проломить, ни с хода, ни после долгой многосуточной артподготовки и бомбардировок. Да и нет у немцев в наличии такого количестве боеприпасов и авиабензина, чтобы без долгой оперативной паузы новое наступление устраивать. К тому же без всякой надежды на положительный результат — немцы ведь не бараны, быстро осознали, что не в ворота, а в каменную кладку толстой стены лбом своим долбились.
— Смотри, что получается — от Крыма отступили, закрепились в северной Таврии. На Миусе у Рундштедта ничего толком не вышло — вдавили войска Рокоссовского на тридцать километров, потеряли уйму танков и самолетов и тоже остановились, получив практически бесполезный выступ. Вот, посмотри — на карте это хорошо видно.
Кулик провел карандашом по обводу Южного фронта, «Миуского» как его именовали. Жуков встал рядом, внимательно следя за кончиком грифеля, что медленно полз по отмеченным точкам.
— В сентябре начнем, хорошо до самого Харькова удастся дойти, но об этом даже мечтать нам с тобой нельзя.
— Так оно и понятно — противник наступление свое остановил, и от всех трех армий достаточные резервы выделит. И получим мы очередной контрудар и откатимся. И хорошо если на прежние позиции, а ну как сильнее, чем прошлый раз на нас надавят? Что тогда будет?
Жуков усмехнулся — ответ как бы подразумевался. Попасть под контрудар, причем мощный, Георгий Константинович не желал категорически, отвечая за три фронта, что «кочергой» охватывали противостоящую им группу армий «Юг». К тому же сосредоточение советских войск происходило медленно, немцы подвергали бомбардировкам узловые железнодорожные станции. А это одно свидетельствовало о том, что о сути происходящего противник догадывается — перевозка танков на платформах, пусть и замаскированных под обычный груз, не могла не остаться без внимания. И посмотрев на Кулика, отложившего карандаш, негромко спросил:
— Все зависит от того, что решили в Берлине. Если это перегруппировка для нанесения более мощного удара, то одно, а если решили сесть в оборону, чтобы подождать нашего наступления, то совсем иной расклад. Ты что думаешь на данный счет, Григорий?
— А вот они «датчики», что сообщат нам об изменении «погоды». Выступ на Миусе, если немцы решили устроить «позиционное сидение» им не нужен, более того, даже вреден — мы этот плацдарм простреливаем артиллерией насквозь, потери в этой низине будут огромные и бестолковые. А вот если отойти обратно на высоты, то хрен их оттуда сковырнешь, наоборот, наши наступающие войска окажутся в скверном положении. Так что симптоматично будет, когда отвод войск начнется.
— Ты прав — это будет означать переход к обороне, я Рокоссовскому на то специально указал, — Жуков фыркнул, сам
