Под напором стали и огня - Герман Иванович Романов
В США в полной мере оценили все достоинства 40 мм пушки «Бофорс» и стали выпускать ее для армии и флота в астрономических количествах, не заморачиваясь с лицензионными отчислениями шведам, на чем последние потеряли внушительные суммы с многими нолями. Но ситуация такова, что в Стокгольме о арбитражах и судах не думали, хотя было бы забавно, если в жесточайших условиях войны «нейтральные» шведы подали бы иск на вооруженные силы USA в американский же суд того же Нью-Йорка…
Глава 21
— Немцы прекратили наступление, Родион Яковлевич. Обстрелы продолжаются, но не такие как прежде, бомбежки стали не столь частыми, как видите, в небе теперь наши истребители хозяйничают.
Командующий Приморской армией показал рукою вверх — в пронзительно ясной синеве, без единого облачка, высоко над головами виднелись крохотные пятнышки — то барражировали советские истребители, впервые захватившие превосходство в воздухе. Интенсивность налетов люфтваффе резко упала, в то время как численность «яков» и «лагов» значительно возросла — в Крым перебросили сразу две истребительные дивизии, а с ними полк «спитфайров» с советскими летчиками. А вот британской авиации, уже не будет, слухи шли самые нехорошие, да в сводках писалось глухо — английские войска бежали из Палестины и Сирии, напор немецких танковых корпусов был слишком силен, ожесточенные сражения шли в небе — английские ВВС напрягали все силы. Сильно тревожили советских генералов эти известия, особенно после того как в войну вступили турки.
А это серьезно осложнило всю ситуацию на Ближнем Востоке и в Закавказье. Военная мощь Турции, вернее «немощь», раньше не принималась СССР и британской империей всерьез, но вот то обстоятельство, что воевали немцы, которые всерьез принялись за оснащение турецкой армии захваченным французским оружием, кардинально меняло дело. И самый опасный «аргумент» был предъявлен сразу — в Черное море вошли германские крейсера в сопровождении линкора «Явуз», произведя наглядную демонстрацию у крымского побережья, которая застала Черноморский флот врасплох, хорошо, что обошлось без существенных потерь, обстреляна была только Феодосия, где сильно пострадали восстановленные портовые сооружения.
— Стройте глубокоэшелонированную оборону, Иван Ефимович, — командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Малиновский был озадачен не на шутку пришедшими из Ставки приказами, в которых приказывалось в самое кратчайшее время превратить северную часть Крыма в сплошной укрепрайон, возведя для этого все необходимые фортификационные сооружения силами войск и местного населения.
— К двум рубежам обороны добавьте третий в самое ближайшее время. Кроме того, обратите самое пристальное внимание на прилегающее к вашей армии побережье Карканитского залива, в который из-за мелководья большие корабли входить не могут. Флот имеет в Ак-Мечете катера и пару береговых батарей, но этого будет мало, если противник решится на штурмботах ночью форсировать залив при поддержке пикирующих бомбардировщиков и «мессеров». Протяженность фронта обороны вашей армии значительно возрастет, прибрежные позиции подготовить до Бакальской бухты включительно. Требуется повсеместно установить противодесантные проволочные заграждения, кое-где заминировать опасные участки, возвести хотя бы одну линию траншей с дзотами и капонирами для полевой артиллерии на пригодных для высадки участках, выдвинуть стрелковые роты с пулеметами и минометами из состава отведенных в тыл на пополнение дивизий.
Генерал Петров только понятливо кивал головой на указания Малиновского — тот был полностью прав. Сделали много, но попытка второго прорыва Манштейна в Крым наглядно показала, что недостаточно, просто за полтора месяца не успели. Теперь за работу взялись основательно, начали еще на второй день штурма возводить третью линию, при этом всячески укрепляя второй рубеж. Да и побережье охраняли тыловые части — от немцев можно было ожидать чего угодно, любой наглости. Но получив две свежие стрелковые дивизии, можно было выделить часть сил потрепанных в боях соединений на прибрежный фланг, вроде как для отдыха и пополнения.
— В Ставке озаботились возможностью вражеского десанта, с появлением объединенной германо-турецкой эскадры, которая значительно превосходит по своей мощи наш Черноморский флот. Противник может отвлечь наше внимание и решится на высадку морского и воздушного десанта, как это произошло в Ираке. Однако последний маловероятен — для этого необходимо захватить господство в воздухе, что сделать затруднительно после усиления наших ВВС. А морской десант возможен при прорыве из Перекопа…
— Родион Яковлевич, на перешейке не отмечено больших сил немцев — всего армейский корпус, и тоже занимающий эшелонированную оборону. Переброска и сосредоточение танков будет сразу замечена, да и спрятать их негде — там все раздолбано нашей артиллерией до самого совхоза. Танковый корпус отведен Манштейном в тыл, обе дивизии понесли большие потери. Даже вот эти «тигры» мало в чем помогли.
Петров показал на стоявший в балке вражеский танк — большой, пушка с набалдашником дульного тормоза, всю броня буквально покрыта следами от попаданий, как шкура леопарда пятнами. Их подбили всего с десяток, прорвавшихся к первой позиции, и даже перешедших через нее. По немецким танкам стреляло из всего, что могло хоть как-то повредить их, но половину выбили «истребители» на базе КВ, с длинноствольной 107 мм пушкой, в казенники которых заряжающие вставляли двухпудовые патроны. Их «тиграм» хватило за глаза — с версты пробивался лоб, с полутора километра борт. Кроме того, свою лепту внесли «гадюки» — эти перебили массу «четверок» и «троек», но полк погиб в полном составе, не отступив ни на метр. Как и вся противотанковая бригада, вставшая насмерть.
Немцам пришлось отойти назад, оставили на ишуньском рубеже до сотни всевозможных единиц бронетехники, так и не «проломив» первой линии. Да и как вести наступление, если снабжение наступающей группировки идет
