Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин
Хамфрис подошел к окну, где между тяжелыми портьерами был виден ночной Чикаго. Огни уличных фонарей тянулись до самого горизонта, где темнела громада озера Мичиган. Ветер все еще выл за стеклом, но теперь его звук казался не угрожающим, а торжественным, словно природа приветствовала рождение новой силы.
— Есть еще один аспект, — сказал он, не оборачиваясь. — Связь и координация. Нам нужна защищенная система коммуникаций.
— Уже продумано, — ответил Нитти. — Мой человек договорился с Western Union Telegraph Company. У нас будет доступ к приоритетным линиям. Кроме того, мы используем радиосвязь через частные станции.
Он подошел к небольшому столику в углу, где стоял телефонный аппарат последней модели, Western Electric Model 102 с черной трубкой и поворотным диском для набора номера. Рядом лежал блокнот с кодовыми словами, написанными аккуратным почерком секретаря.
— Все операции будут проходить под кодовыми названиями, — пояснил Нитти. — «Зерно» означает алкоголь, «скот» — оружие и боеприпасы, «машины» — наличные деньги, «инструменты» — подкупленные чиновники.
Лазия рассмеялся:
— Умно. Даже если федералы перехватят наши разговоры, они подумают, что мы торгуем сельхозпродукцией.
— Именно, — подтвердил Нитти. — А теперь о транспорте. Каждое отделение получает парк автомобилей для межрегиональных перевозок. Chrysler Imperial и Buick Roadmaster — машины надежные, быстрые, и их не отличишь от автомобилей респектабельных бизнесменов.
Старший О’Доннелл поднял руку:
— А что с политической защитой? У нас в Огайо есть хорошие связи с губернатором, но этого может быть недостаточно.
— Политика — ключевой элемент всей конструкции, — согласился Нитти. — У нас уже есть люди в администрациях семи штатов. Сенатор Джеймс Гамильтон из Иллинойса получает от нас двадцать тысяч долларов ежегодно. Конгрессмен Роберт Атчисон из Мичигана пятнадцать тысяч. Мэр Толедо, шериф округа Кук, прокурор Канзас-Сити, все в нашем кармане.
Гузик добавил:
— Не забывайте о федеральном уровне. У нас есть контакты в Министерстве финансов и таможенной службе. Информация о готовящихся рейдах поступает к нам за неделю до их проведения.
В зале повисла тишина, нарушаемая только завыванием ветра за окнами и тиканьем больших напольных часов в углу. Стрелки показывали без четверти одиннадцать. Участники встречи обдумывали услышанное, изучали схемы, прикидывали цифры.
Первым нарушил молчание Тополино:
— Мистер Нитти, предложение интересное. Но что происходит с теми, кто не захочет присоединиться к синдикату?
Хамфрис повернулся от окна. В свете настольной лампы его лицо выглядело суровым и решительным:
— Те, кто не с нами, автоматически против нас. А с противниками мы разговариваем на языке, который они понимают.
Нитти кивнул:
— Мы не планируем никого принуждать. Но и конкуренцию терпеть не будем. Кто хочет работать по старинке, в одиночку, пожалуйста. Только пусть не рассчитывает на доступ к нашим маршрутам поставок, нашим банкам, нашей политической защите.
Лазия налил себе виски и задумчиво покрутил стакан в руках:
— А как насчет самой Комиссии? Лучиано не дурак, он быстро поймет, что происходит.
— Пусть понимает, — в голосе Нитти появились стальные нотки. — Мы не прячемся. Наоборот, хотим, чтобы они знали: время их монополии заканчивается. Восточное побережье это только тринадцать штатов. А у нас тридцать пять.
Гузик разложил на столе еще одну карту, экономическую, где разными цветами были обозначены промышленные регионы, сельскохозяйственные районы, транспортные узлы.
— Смотрите сами, — сказал он. — Сталелитейная промышленность сосредоточена в Питтсбурге, Гэри, Янгстауне, все в нашей зоне влияния. Автомобилестроение — Детройт. Нефтепереработка — Техас и Оклахома, связанные с нами через Канзас-Сити. Сельское хозяйство — весь Средний Запад.
Старший О’Доннелл встал и подошел к карте:
— Железные дороги тоже наши. Pennsylvania Railroad имеет штаб-квартиру в Филадельфии, но все основные маршруты проходят через наши города.
— Точно, — подтвердил Нитти. — А теперь представьте, что будет, если мы решим «поговорить» с железнодорожниками о повышении тарифов для грузов, идущих в Нью-Йорк. Или вдруг начнутся «проблемы» с доставкой канадского виски на Восточное побережье.
Младший О’Доннелл щелкнул костяшками и усмехнулся:
— Лучиано быстро запоет по-другому.
Часы пробили одиннадцать. Нитти подошел к графину и наполнил стаканы всех присутствующих.
— Господа, пора принимать решение. Кто готов присоединиться к Национальному синдикату?
Тополино первым поднял стакан:
— Детройт — за.
— Кливленд — за, — сказали братья О’Доннелл хором.
— Канзас-Сити поддерживает, — кивнул Лазия.
Нитти поднял свой стакан виски Canadian Club. Янтарная жидкость отражала свет хрустальной люстры, висевшей над столом. За окнами начала стихать буря, и между тучами изредка проглядывали звезды.
— За новую Америку, — провозгласил он торжественно, — где власть принадлежит тем, кто ее заработал!
Стаканы столкнулись со звонким хрустальным звуком. Виски обжигал горло, но это ощущение было приятным — как предвкушение грядущих побед.
Когда тост был выпит, Нитти вернулся к карте США и провел рукой по красным флажкам, обозначающим их территории.
— Теперь мы покажем Лучиано и его комиссии, кто в этой стране настоящий хозяин, — сказал он. — Они думают, что Нью-Йорк это центр мира. Но настоящий центр Америки здесь, где встречаются железные дороги, где выплавляется сталь, где выращивается зерно. И этот центр наш.
* * *
Пароход «Чикаго Принцесс» покачивался на волнах озера Мичиган, его корпус длиной двести футов рассекал серые воды под мартовским небом.
Судно принадлежало «Лейк Мичиган Стимшип Компани» и обычно курсировало между Чикаго и Милуоки, перевозя состоятельных пассажиров, которые предпочитали комфорт водного путешествия тряске железнодорожных вагонов. Сегодня же весь пароход был зафрахтован для одной-единственной встречи.
В порту Чикаго стоял необычайный для весны мороз. Термометр у входа в гавань показывал пятнадцать градусов по Фаренгейту. Ледоколы «Сити оф Чикаго» и «Лейк Бризер» всю ночь расчищали фарватер, прорубая проходы во льду толщиной почти в фут. Их мощные стальные носы крушили ледяные пласты с грохотом, который разносился по всему побережью.
Оуни Мэдден прибыл в Чикаго накануне вечером поездом «Века», легендарным «Century Limited» компании New York Central Railroad. Двадцатичасовое путешествие от Гранд-Централ в Нью-Йорке до Юнион-стейшн в Чикаго он провел в купе класса люкс, попивая ирландский виски Jameson и изучая телеграммы от своих лейтенантов. Из окон поезда, мчащегося со скоростью семьдесят миль в час, мелькали заснеженные поля Пенсильвании, промышленные города Огайо с их дымящимися трубами, бескрайние равнины Индианы.
Теперь Мэдден стоял на причале, кутаясь в длинное пальто из верблюжьей шерсти с воротником из каракуля. Его коренастая фигура, рыжеватые волосы под котелком и веселые зеленые глаза создавали впечатление добродушного ирландского торговца,
