Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев
После короткой паузы заговорил:
— Изменников мы словили. Кто смерти тебе желал в подвале сидит. Главный их мертв. Говори, Путята, девушки хоть и глаза да уши имеют, с кем говорят-то? Со слугой моим только. Да и если скажут чего. И так уже все ясно. Ты же сам все сказал, когда пришел, при всех. За это и пулю чуть не получил.
Насчет девушек это было неправдой, но мне плевать. Он уже и так засветился, рассказал при всем честном народе, при всех моих офицерах, что за Минина стоит и что послан сюда, как соглядатай. Еще один гвоздь в гроб — что он есть, что нет.
Добавил, смотря на пыхтящего нижегородца:
— Давай говори, Путята.
— Мы на юг пришли смотреть, что тут, да как. Мы, там у себя, как и ты здесь от всего творящегося ох как устали. Люди посадские у нас побогаче будут, позажиточнее. Вот и понемногу сговариваемся мы, решаем, людей ищем. Не дело то, что на Руси твориться.
— Не дело. Ты меня слышал, я также думаю. Силу хочу собрать и на Москву идти. — Смотрел на него, думал, пытался фальшь распознать, но вроде правду говорил этот торговец. — Ты скажи, зачем при всех, в чем смысл?
— У людей доверие, когда при всех говорят. — Он занервничал. — Это раз.
Вот в это я не верю, от слова совсем. Да, был бы ты воин, хорошо. Но ведь делец, договоры и переговоры ради прибыли — это твое. А там логика иная, выгода какая-то в этом всем тебе есть. И делу твоему.
— А два? Не томи, Путята.
— Знали мы… Мы же слушали, наблюдали, по хуторам поездили, про бобров поспрашивали. Дело-то оно другому не мешает. Мы и вправду промыслом звериным у себя там занимаемся. Ну и здесь… Так, расспросили, разузнали… Ну и за Димитрия в основном силы твои… Были.
— Были. — Че-то, ты от вопроса в сторону ушел. Какое отношение то, что мои за Лжедмитрия стоят имеет к тому, что ты человек Минина?
Юлишь.
Тем временем он продолжал:
— Ну и чуял я, и люди мои, неладное. Решил на живца ловить крамолу.
Очень странно. А может, ты хитрец сам спровоцировал полкового атамана на действия. Знал, что он что-то затевает. Понимал, что враг он твой, и таким образом проявил его. И людей его. Он же, дурень, так резко все творить начал, как с цепи сорвался. Нагородил огороду. Решился на такие меры яростные, непродуманные и быстрые.
— Ладно. — Черт с тобой, не хочешь говорить, не надо. Понаблюдаю за тобой, подумаю. А пока все по-простому сделаем. — Что предложить может Минин твой? Войско вы уже собрали?
Я знал ответ. Нет, ничего у них не готово. Все только начинается и будет это происходить неспешно. До второго ополчения еще год, а то и больше. Но, спросить для порядка нужно было. Ведь что-то предрекло сбор людей служилых под знамена Минина и Пожарского.
— Войско вроде бы и есть, в воеводы толкового как бы и нет.
Судя по разговору, на место князя, они меня, как вариант, могут делегировать. Силой совместной управлять. Отказываться от такого — грех. Только далеко Нижний. Очень. А Клушино близко. Полтора месяца у меня.
Путята тем временем продолжал:
— Мы же воюем у себя там с ляхами. — Перекрестился нижегородец размашисто, нахмурился — Дожили, ляхи до Волги дошли. Где это видано то, когда такое было на земле русской. Позор.
— Дожили. — Поддержал его я. — Десять лет все это творится. Или даже больше. Как голод начался, пожалуй. Ослабела земля русская. А как не ослабеть, то, если режем друг друга да бьем.
— Так-то оно так, воевода. — Он вздохнул. — В общем так скажу я, что знаю. Войско есть, пока небольшое. Но растет оно изо дня в день. Пока что медленно. Не можем мы раз и всеми переметнуться, отделиться от Шуйского. Он пока названный царь. Хоть и… — Путята опять на девок за спиной моей посмотрел. — Но то, что он творит и что вообще твориться, не дело.
— На Москву идти хотите? — Спросил в лоб.
— Мы? Нет. — Он замялся. — Говорю же. Воеводы у нас нет. Да и часть людей не двинет далеко. У нас своих банд много. Эти, упыри, что воренку присягнули разбой чинят. Вам-то, здесь на Воронеже он люб, многим. А нам. — Путята на горло ребром ладони показал. — Вот тут.
— Ясно. А если я, скажем, у Серпухова через месяц встану. — Называя город, я смотрел на него пристально. Не моргнет ли, не покажет, чем, что знает о том, что там затевается.
Нижегородец аж крякнул. Глаза выпучил.
— Шустр ты воевода! Скор на дела, Игорь Васильевич.
— Ну так что скажешь, Путята. Придет войско из Нижнего через месяц или нет?
Даже в полумраке было видно, что он покраснел. Стащил шапку, засопел еще сильнее прошлого. Смотрел то на меня, то на девок. Думал, это прямо видно было по его лицу. Двое его сопровождающих переглядывались. Лица были удивленными и малость глупыми.
Кашлянул:
— Воевода. До Серпухова от Нижнего Новгорода по воде верст семьсот. — Он пристально смотрел на меня. — Это как раз где-то месяц. Но мы-то тут, а войско там. Нам туда еще попасть надо, воевода. Как-то.
Ага, значит, вопрос в том идти или нет у вас уже не стоит. Подконтрольная посадским людям часть войска выдвигаться готова. Было бы за кого и под чьим руководством. Во мне, судя по всему, такой человек обнаружен.
Чудно.
У тебя, Путята, есть полномочия даже такие вещи обсуждать. Ты, не просто торговец и делец. Даже не просто посол. Раз такие вещи решать хочешь. Чего же ты здесь делаешь, нижегородец.
Задумался я, глубоко, сильно. Неужто с татарами говорить ты, сотоварищ думал? Откуда еще силу-то здесь брать? Как такой, как ты, могущий дать ответ о готовности нижегородского войска, и его выдвижении оказался здесь? Или казаков нанять решился, среди них кого-то найти.
Черт, прессануть бы тебя жестко, допросить, выведать все. Но придется юлить и вытягивать по крупице, по капельке, может и не сегодня даже. Ох и интересный ты человек, Путята Бобров.
Смотрел на него пристально, думал. Чувствовал,
