Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

Когда я бросил пить, то почувствовал, что мне надо заполнить жизнь чем-то красивым. И стал ежегодно делать детские лагеря. Правда, без мухоморов. Каждый такой лагерь – минимум полмиллиона рублей. Здесь путешествовать гораздо затратней, чем по Европе. Билеты дорогие. А для детей все бесплатно. Для любых. Русские, коряки, ительмены – какая разница? Каяки делаю, байдары. Песни с ними пою. После лагеря все спальники, палатки оставляю старикам и возвращаюсь налегке.

Я не могу по-другому. Я из рода шаманов. Кто-то же должен продолжать ительменские традиции. Но будущего у нас нет. Русские сохранят и язык, и культуру. А малые народы исчезнут. Здесь, на Камчатке, – безумие красок и природы. Нерпы, киты, рыбы, медведи, орлы… Изобилие. А потому коряки, чукчи, ительмены – сказочные народы с невероятными танцами и песнями. Но пройдет поколение – и все пропадет. Оставшиеся просто не смогут это осмыслить – без стариковских жилищ, рыбалок – того, что видел я. Чтобы сохраниться, нужны резервации, в которых нет места белому человеку с его киосками и магазинчиками. Совет старейшин решает водку запретить – и все. Кто-то пойдет так жить, большинство откажется. Нынешние молодые ительмены полностью компьютеризированы, а я не могу даже эсэмэску послать. Все это пустое. У ительменов сейчас только один шаман – ваш покорный слуга. Ни у кого не учился, просто голос крови и мухоморы. Иногда даже без мухоморов.

Нынешняя подруга шамана-стоматолога – мастерица вокальных импровизаций, он подыгрывает ей на бубне и варгане. Отсутствие варгана в традициях ительменов Алексея не смущает: культурные богатства народов – одни на всех. Познакомились они на ительменском празднике Алхалалалай, известном на всю Камчатку конкурсе смешных гримас и танцевальном марафоне, который, по словам Алексея, всегда выигрывают только те, с кем он делится мухоморовым допингом. Нынешний рекорд – более шестнадцати часов непрерывных танцев.

Нянча на руках младенца, белокурая красавица вспоминает:

– Он подошел ко мне перед идолопоклонением. «Будешь мухомор?» А я отвечаю: «С утра уже съела». Дал он мне его, и положила я гриб идолу в первое попавшееся отверстие. Оказалось – прямо в глаз.

– И так действенно получилось! – смеется Алексей. – Сразу сделали маленького мухоморчика, будущего шаманчика…

– А вас уже угощали мухоморами? – спрашивает меня его подруга. – Попробуйте обязательно. Отщипните для начала небольшой кусочек. А то от целой шляпки иногда можно

в другое состояние выйти…

Я вопросительно смотрю на Алексея, припоминая его недавние объяснения, и тот разражается каркающим ительменским смехом.

Еврейское нееврейство

– Помидоры с коноплей! Покупайте помидоры с коноплей!

– Отличные помидорчики, молодой человек! Я у нее вчера пробовала, так полдня проспала. Уж больно конопля ядреная. Знакомство с Биробиджаном, столицей Еврейской автономной области, лучше всего начинать с рынка. Здесь и без слова «шолом» над входом понятно: приобретя повышенную морозоустойчивость, дети Сиона не растеряли своих славных традиций.

– Одну помидорку покупать нельзя – примета плохая. Две? Ну что вы, столько цветов покойнику кладут. Вот три – другое дело!

В конце 1920-х годов Советское правительство, опасаясь Японии и Китая, пыталось укрепить границ страны на Дальнем Востоке. К тому же предоставление евреям собственной земли улучшало имидж СССР на Западе, а международные еврейские организации могли выделить под эту цель немало денег. Некоторые советские евреи даже рассматривали биробиджанский проект как замену сионизму. 7 мая 1934 года была создана Еврейская автономная область.

Переселение евреев в Биробиджан началось еще в 1928 году. Поначалу колонистов было много. Некоторые ехали даже из Палестины и Соединенных Штатов. Однако большинство вскоре вернулось обратно, не выдержав сурового климата. Всего за первые шесть лет прибыло 19 635 евреев, а уехало 11 450. Но оставшиеся приспособились и пустили корни, как бывало у народа-изгнанника и на менее приветливых землях. Идиш стал в области одним из официальных языков, наравне с русским, повсюду появились вывески с загадочными еврейскими письменами.

К сожалению, тех, кто притерпелся к морозам, добили репрессиями. Так, из двенадцати членов президиума Второго областного съезда, состоявшегося в 1936 году, были расстреляны одиннадцать. К концу тридцатых приток поселенцев практически иссяк. Некоторое оживление возникло после войны, когда число евреев в области достигло максимума – около тридцати тысяч человек. Однако на смену политическим репрессиям пришли религиозные гонения. В 1949 году в Биробиджане были арестованы все евреи, собравшиеся в синагоге на празднование Рош-а-Шана, а раввина приговорили к расстрелу. В 1958 году Хрущев официально признал провал эксперимента, заявив газете «Ле Фигаро», что это произошло из-за нелюбви евреев к коллективному труду и групповой дисциплине. Почему эти губительные качества не спешили проявляться в молодом государстве Израиль, он не объяснил. – Остались ли здесь евреи? Как минимум я! – говорит с характерным акцентом рыжий бородач. – Моих предков сюда когда-то с Украины выселили. Давно это было, мы уже успели приспособиться. Ни в какой Израиль переезжать не хочу. Я тут раньше в пекарне, где еврейские лепешки делают, кошерность контролировал. Там ведь каждое яйцо надо разбивать отдельно – проверять, чтобы без крови. Окажется с зародышем – выбрасываешь и всю тарелку моешь. Печку включаешь – молитву нужно прочесть, чтобы все по кашруту было. Поработал я так на общественных началах, а потом говорю: деньги пора бы платить. Но эти гои, знаешь, такие скупые! Нашли себе какого-то сомнительного еврея, чтобы все дешево да по-быстрому, а с ним лепешки совсем испортились. Даже по вкусу уже не то. На евреях и на муке с яйцами экономить нельзя!

Теперь евреев в области мало – около одного процента, в Биробиджане – около четырех процентов. Большинство эмигрировало после падения железного занавеса. Некоторые бросали квартиры с имуществом и уезжали налегке, подобно героям скульптуры у вокзала – бородачу в характерной кепке и его усталой жене, везущим в телеге одинокий самовар. Только вместо ледащей лошаденки у них был знаменитый жидовоз, уносивший евреев через Вену в Страну обетованную. Благо жилье там предоставляла новая родина, а к израильскому климату биробиджанцам не привыкать – летом здесь жара под сорок градусов. Правда, зимой – примерно такой же холод. Вдобавок город был построен на болоте возле реки Биры, о чем не дает забыть назойливое комарье. Сегодня Биробиджан – удивительное место еврейского нееврейства. Дальнобойщики именуют евреями всех поголовно обитателей области, включая дюжих белобрысых потомков забайкальских казаков. И не без оснований: многие из официально русских родились от смешанных браков. Уже на вокзале гостей встречают