Легенды и сказания кельтов - Джозеф Джекобс
И вот они расчесывали нити, крутили свои прялки, мотали, ткали, все вместе распевая какую-то древнюю песенку, но при этом ни слова не сказали хозяйке дома. Ей было странно слышать и страшно смотреть на двенадцать женщин с рогами и прялками; хозяйка ощутила близость своей погибели, но, когда попыталась встать, чтобы позвать на помощь, не смогла ни пошевелиться, ни произнести какое-нибудь слово, ни крикнуть, так как пребывала под властью чар этих ведьм.
Затем одна из них обратилась к хозяйке по-ирландски:
«Встань, женщина, и испеки нам пирог».
Хозяйка стала искать, в чем же ей принести воды из колодца, чтобы замесить тесто и испечь пирог, но не нашла ничего подходящего.
Тогда ведьмы сказали ей: «Возьми сито и набери воды».
Она послушно взяла сито и пошла к колодцу, но вода все время вытекала, и ей не удалось набрать даже столько, сколько нужно было для пирога. Тогда села она у колодца и расплакалась.
И тут где-то рядом с ней раздался голос, который сказал:
«Возьми желтую глину и мох, смешай их вместе и обклей ими сито так, чтобы вода в нем держалась».
Она так и сделала и набрала в сито воду для пирога; и тот же голос далее сказал:
«Возвращайся к себе и, когда подойдешь к северному углу дома, прокричи три раза: “Гора женщин фениев[25] и небо над ней — всё в огне”».
Она так и сделала.
Когда же те находившиеся внутри дома ведьмы услышали это, из их уст вырвался великий и ужасный крик и они с дикими причитаниями и воплями ринулись прочь и укрылись на горе Сливенамон[26] — там, где было их главное обиталище. Далее дух колодца повелел хозяйке дома подготовить свой дом к защите от чар тех ведьм на тот случай, если они вернутся.
И чтобы разрушить их чары, она в первую очередь за дверью на пороге дома разбрызгала воду, в которой мыла ноги своего ребенка. Затем она взяла лепешку, которую ведьмы испекли в ее отсутствие, — из муки, смешанной с кровью, высосанной из спавших все это время членов семьи. Она разломила эту лепешку и положила по кусочку в рот каждому из них, и домочадцы тотчас же пришли в себя. Потом она взяла ткань, которую соткали те ведьмы, и положила ее в сундук, запиравшийся на висячий замок, так, чтобы одна ее половина была внутри, а вторая — снаружи. И наконец, она подперла входную дверь большой поперечной балкой, закрепленной на дверных косяках, так, чтобы ведьмы не могли через нее войти в дом. И, сделав все это, она стала ждать.
Вскоре ведьмы вернулись, они были в ярости и жаждали отмщения.
«Открывай! Открывай! — кричали они. — Открывай, водица!»
«Я не могу, — отвечала водица. — Я разбрызгана по земле, и мой путь лежит к озеру».
«Открывайте! Открывайте, деревянные косяки!» — кричали они, обращаясь к двери.
«Я не могу, — отвечала дверь, — ведь на моих косяках закреплена балка, и у меня нет сил даже пошевелиться».
«Открывай! Открывай, лепешка, которую мы замешали на крови и испекли!» — снова закричали они.
«Я не могу, — отвечала лепешка, — ведь меня сломали и раскрошили, а та кровь теперь на губах спящих детей».
Тогда ведьмы с громкими воплями взвились в воздух и помчались обратно к горе Сливенамон, изрыгая страшные проклятия в адрес духа колодца, который желал их погубить. Ну а ту женщину и ее дом они оставили в покое, а хозяйка сохранила у себя мантию-накидку, оброненную одной из ведьм во время бегства, — в память о той ночи; и эта мантия передавалась в этой семье из поколения в поколение в течение пятисот лет после того происшествия.
Глава 4. Коналл Желтый Коготь
Источник. Кэмпбелл «Народные сказки Западного нагорья» (Conall Cra Bhuidhe). Я смягчил третий эпизод, который в оригинале звучит уж слишком жутко. Также я перевел гэльское Cra Bhuide как «желтый коготь», основываясь на этимологии Кэмпбелла.
Параллели. Эта история была широко распространена в гэльской Шотландии. Она встречается и в Ирландии, где была включена в сборник «Гибернийские[27] сказки» (The Royal Hibernian Tales, 1860) под названием «Черный вор и рыцарь долины» (Black Thief and the Knight of the Glen), причем черным вором был Коналл, а рыцарем — король Лохланна (это имя приводится в книге Лэнга «Красная книга сказок» (Red Fairy Book).
Именно в этом сборнике она привлекла внимание Теккерея, который дал на нее хороший отзыв в своей «Книге ирландских зарисовок». Он посчитал, что она «достойна “Тысячи и одной ночи” — такая же дикая и странная, как и восточная сказка». Также Теккерей пишет: «Это фантастический способ подтвердить то, о чем повествовалось в предыдущей сказке, изобразив старуху, которая говорит, что описанное не только имело место на самом деле, но и более того, она сама жила в замке великана. Это почти что гениальный прием!» (Почему же «почти», господин Теккерей?)
Диармайд выхватывает дубинку великана. Иллюстрация из «Книги романтики» Эндрю Лэнга, 1902 г.
Lang, Andrew. The book of romance. New York [etc.]: Longmans, Green, and Co., 1902
Случай с дыханием великана встречается и в истории Коичи Каин (Koichi Kain) из «Сказок» Макиннеса (Folk and Hero Tales), а также в истории Полифема из той же книги. Одноглазые великаны часто встречаются в кельтских народных сказках (например, в «Преследовании Диармайда» (The Pursuit of Diarmaid)) и в «Мабиноги»[28].
Комментарии. Ссылка Теккерея на «Тысячу и одну ночь» особенно уместна, поскольку история Коналла — это своего рода рамочная история, как и в «Тысяче и одной ночи»: три истории, рассказанные Коналлом, как бы обрамлены четвертой, которая номинально и является «настоящей». Этот метод у индийских авторов перенял Боккаччо, а от него этот прием перекочевал в литературу всех европейских стран (Чосер, королева Маргарита Наваррская и т. п.). Он обычно считается свойственным Востоку и происходящим от жанра джатак (то есть историй о рождении Будды, который рассказывает о своих приключениях в прошлых инкарнациях). Мы видим этот прием и в кельтских сказаниях, например в истории Коичи Каин в «Аргайлширских сказках» (Argyllshire Tales) Макиннеса. Существует вариант этой истории, записанный, но не опубликованный Кэмпбеллом; он содержит не менее девятнадцати подысторий, охваченных как бы единой рамкой. Вопрос в том, появился ли этот метод
