Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

Изначально самолет при великолепных летных данных не имел радиолокационного прицела и системы защиты хвоста и был легкой целью для противника. В 1951 году инженер НИИ ВВС лейтенант Вадим Мацкевич создал по своей инициативе компактный радиолокатор, способный предупреждать летчика о приближении чужого самолета. Прибор работал по тому же принципу, что и современные автомобильные антирадары, и был того же размера – с коробку от папирос.

Изобретение Мацкевича было раскритиковано, сам он обвинен в «преклонении перед Западом», отстранен от работы и даже лишен воинского звания. Истинная причина увольнения Мацкевича заключалась в том, что инженеры конкурирующего НИИ‐17 параллельно с Мацкевичем создали свой радар. Весил он, однако, 120 килограммов и имел вдвое меньшую дальность работы.

Отстраненный Мацкевич не стал сдаваться и рассказал о своем радаре летчикам-испытателям Георгию Береговому и Степану Микояну. В результате Мацкевич оказался в кабинете Артема Микояна. Главный конструктор МиГов добился отправки Мацкевича в Китай. Там опытные радары установили на боевых самолетах МиГ‐15 и провели испытания. Результат был успешным. О приборе Мацкевича доложили военному министру Булганину, затем Берии и Сталину. Радиолокатор Мацкевича получил наименование «Сирена», его устанавливали на все серийные МиГи. Это обстоятельство, в числе других, решило исход воздушной войны с американцами в Корее в пользу СССР.

Американская армия потеряла в Корее более 2700 самолетов, погибли 1144 летчика. Потери советского 64-го истребительного авиакорпуса – 335 самолетов МиГ‐15, погибли 120 летчиков[315].

8

Уничтожив «ленинградскую группировку», Сталин продолжал раздумывать об омоложении правящей верхушки. Однажды он, как обычно, пригласил к себе на ужин ближайших соратников. Возник спор Микояна и Сталина, и в ходе спора Сталин указал пальцем на Микояна и резко заявил: «Вы состарились! Я вас всех заменю!»[316].

В 1947 году Сталин предложил каждому члену Политбюро подготовить себе замену – пять или шесть кандидатов, готовых занять их пост, если партия сочтет это нужным. Поразительно, но Микоян еще в 1924-м получал от Сталина точно такое же предложение. Таков был стиль руководства лидера страны: непрерывные кадровые перемещения, замены.

ДОСЬЕ

«Думается, что близок к правде о причинах возникновения “ленинградского дела” высокопоставленный чекист П. А. Судоплатов, который в те годы вращался в высших сферах Кремля и располагал объективной информацией. В своей книге “Разведка и Кремль” он пишет: “Все это было сфабриковано и вызвано непрекращающейся борьбой среди помощников Сталина… Мотивы, заставившие Маленкова, Берию и Хрущева уничтожить ленинградскую группировку, были ясны – усилить свою власть. Они боялись, что молодая ленинградская команда во главе с Кузнецовым придет на смену Сталину”».

Бережков В. И. Питерские прокураторы. СПб.:

Блиц, 1998. С. 239–241.

* * *

В 1948 году Сталин отдыхал в Мюссере (Абхазия) и устроил Микояну и Молотову жестокую провокацию. Он вызвал обоих из Москвы. За ужином присутствовал его секретарь Поскребышев (обычно такое не практиковалось). В середине застолья Поскребышев вдруг встал и заявил:

– Товарищ Сталин! Пока вы отдыхаете здесь на юге, Молотов и Микоян в Москве подготовили заговор против вас!

Микоян был так потрясен, что не смог овладеть гневом, вскочил, схватил стул и с криком «мерзавец!» замахнулся на Поскребышева. Сталин также встал и удержал Микояна от нападения.

– Не кричи, ты у меня в гостях.

– Не могу слушать такое! – возразил Микоян, остывая.

Молотов, более сдержанный, молчал, но сильно побледнел, лицо стало как бумага. Инцидент был замят, ужин продолжился, Сталин перевел разговор на другую тему. Но Микоян и Молотов так и не смогли успокоиться. Ужин закончился раньше обычного.

9

5 октября 1952 года открылся XIX съезд КПСС – первый за 13 лет. Отчетный доклад делал Маленков. Сталин выступил в последний день уже после выборов нового состава Центрального комитета.

16 октября 1952 года в Свердловском (ныне Екатерининском) зале Большого Кремлевского дворца собрался пленум нового ЦК. В этот памятный и страшный день Анастас Иванович Микоян по существу был публично приговорен Сталиным к смерти вместе с Вячеславом Молотовым – на глазах у всех высших партийных руководителей страны. В этот день должна была закончиться политическая карьера Микояна. В этот день, казалось, рухнула вся его жизнь и была поставлена под прямую угрозу жизнь его жены, четверых сыновей и брата.

Подробные воспоминания об этих событиях оставил очевидец, в чьих словах трудно сомневаться, – Константин Симонов, всемирно известный писатель и драматург. Вот сокращенное свидетельство К. Симонова, помещенное в книгу «Глазами человека моего поколения. Воспоминания о И. В. Сталине»:

«Весь пленум продолжался, как мне показалось, два или два с небольшим часа. <…> Сначала со всем… синодиком обвинений и подозрений, обвинений в нестойкости, в нетвердости, подозрений в трусости и капитулянтстве он (Сталин. – Прим. авт.) обрушился на Молотова. <…> Я так и не понял, в чем был виноват Молотов. <…> Он обвинялся во всех тех грехах, которые не должны были иметь места в партии. <…> В том, что он говорил, была свойственная ему железная конструкция. Такая же конструкция была и у следующей части его речи, посвященной Микояну, более короткой, но по каким-то своим оттенкам, пожалуй, еще более злой и неуважительной. <…>

Лица Молотова и Микояна были белыми и мертвыми. Такими же белыми и мертвыми эти лица остались тогда, когда Сталин кончил, вернулся, сел за стол, а они – сначала Молотов, потом Микоян – спустились один за другим на трибуну и пытались… объяснить Сталину свои действия и поступки. <…>

После той жестокости, с которой говорил о них обоих Сталин, после той ярости, которая звучала во многих местах его речи, оба выступавшие казались произносившими последнее слово подсудимыми, которые, хотя и отрицают все взваленные на них вины, но вряд ли могут надеяться на перемену в своей, уже решенной Сталиным судьбе. <…> Они выступали, а мне казалось, что это не люди, которых я довольно много раз и довольно близко от себя видел, а белые маски, надетые на эти лица, очень похожие на сами лица и в то же время какие-то совершенно непохожие, уже неживые. <… > То, что он явно хотел скомпрометировать их обоих, принизить, лишить ореола одних из первых после него самого исторических фигур, было несомненно. <…>

А. И. Микоян с женой Ашхен Лазаревной

Имя Молотова называлось или припоминалось непосредственно вслед за именем Сталина. Вот этого Сталин, видимо, и не желал… Почему-то он не желал, чтобы Молотов после него, случись что-то с ним, остался первой фигурой в государстве и партии. И речь его окончательно исключала такую возможность. <…>

Вслед за этим произошло то, что впоследствии не стало известным сколько-нибудь широко. Сталин, хотя этого и не было в новом уставе партии,