Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

в 1948-м, Кузнецов неожиданно оказался в двусмысленном положении. Во время отдыха в Абхазии, на озере Рица, Сталин вызвал к себе всех членов ЦК, отдыхавших на Черном море в те дни. Собравшимся он объявил, что члены Политбюро стареют и что будущие руководители партии должны быть молодыми. Сталин указал на Кузнецова и сказал: «Вот такой человек мог бы стать преемником по руководству партией»[306]. Такое заявление удивило и озадачило всех, а Кузнецова, разумеется, и вовсе потрясло.

Анастас Микоян и Григорий Арутинов на собрании избирателей. Ереван, 1946 год

Сталин приближался к своему 70-летию. Все высшие руководители страны понимали, что преемник скоро будет назначен. Было очевидно, что преемник будет русским, и наиболее вероятной фигурой считался Молотов. Однако в игре еще участвовал Берия, ему совсем не понравилось укрепление позиций «ленинградца» Кузнецова.

Микоян, в силу опыта и присущей ему осторожности, не примыкал ни к условной «ленинградской» группировке Жданова – Вознесенского – Кузнецова, ни к конкурирующей условной группировке Берии – Маленкова. Микоян не доверял Берии и не любил его, тот отвечал взаимностью. Отношения между ними были формально-деловыми[307].

В конце 1948 года Сталин получил анонимный донос о том, что в Ленинграде на областной партийной конференции руководители обкома и горкома получили по несколько голосов против, однако счетная комиссия скрыла этот факт и представила искаженные, приглаженные результаты голосования. Это было грубое нарушение партийной дисциплины, по существу преступление. В кабинете Кузнецова и на его квартире установили подслушивающие устройства и зафиксировали разговоры Кузнецова с председателем Совмина РСФСР Михаилом Родионовым о бедственном положении страны[308]. В Политбюро стало известно, что МГБ разрабатывает Кузнецова и Родионова и что Сталин намерен как минимум отстранить Кузнецова от работы[309].

В начале января 1949 года Анастас Микоян отправился в Китай на переговоры с Мао, уже зная о том, что Кузнецова уберут и его сын Серго станет мужем дочери «врага народа». Положение усугублялось тем, что Серго, несмотря на юные годы, уже имел за спиной судимость, отбыл год ссылки в Душанбе. Если Сталин решил уничтожить Кузнецова, он мог уничтожить и Серго Микояна. С тяжелым сердцем Микоян отправился в Китай к Мао.

Вернувшись во Владивосток, Микоян, как можно предположить, узнал все семейные новости от главы Приморского МГБ Михаила Гвишиани – его сын, Джермен Гвишиани, в то время студент МГИМО, дружил с Серго Микояном и был вдобавок зятем Алексея Косыгина, мужем его дочери Людмилы. Опальный Кузнецов и сам был родственником Косыгина по линии жены. Однако о том, что дата свадьбы уже назначена, Микоян, скорее всего, не знал: он собирался ехать в Москву из Владивостока без спешки на поезде. Так или иначе, оказавшись дома, Анастас Микоян узнал о назначенной дате свадьбы – 15 февраля.

С Микояном встретился Каганович и попытался убедить отца воспрепятствовать намерениям сына: со слов Кагановича, Кузнецов уже был обречен[310]. Микоян, однако, ответил отказом – ему нравилась Алла Кузнецова, и давить на сына он не хотел.

По злой иронии судьбы брак Серго Микояна и Аллы Кузнецовой был зарегистрирован именно в тот день, когда Кузнецов был снят со своих постов постановлением Политбюро «об антипартийных действиях Кузнецова, Родионова и Попкова»[311]. Так началось «ленинградское дело».

Отец невесты не приехал на свадьбу (ее играли на даче Микояна), чтобы своим присутствием не компрометировать остальных. Микоян позвонил ему и пригласил лично. Кузнецов пытался отказаться от визита – Микоян настаивал и даже прислал за ним свою машину. Впрочем, Кузнецов побыл на торжестве всего час и уехал при первой же возможности.

На свадьбе как подруга невесты присутствовала Рада Хрущева. Гостями были: жена Косыгина Клавдия, их дочь Людмила и ее муж – зять Косыгина Джермен Гвишиани, сын Михаила Гвишиани. Сам Косыгин на свадьбу не приехал.

А. И. Микоян читает рабочие бумаги за ужином на даче в Усове, в столовой на втором этаже Большого дома, 1947 год

После снятия с должностей Кузнецов был отправлен на генеральские курсы в Перхушково. Возможно, он надеялся, что уцелеет. Но в августе 1949-го его арестовали – он проходил как один из обвиняемых по «ленинградскому делу» вместе с Вознесенским. По версии Микояна, Кузнецова уничтожил Берия – как конкурента в драке за власть, как гипотетического преемника Сталина.

А. А. Кузнецов был расстрелян 1 октября 1950 года. Микоян утверждает, что читал собственноручно написанные признания Кузнецова, выбитые известным способом.

Всего по «ленинградскому делу» были осуждены 214 человек. Кузнецов, Вознесенский, Родионов, Попков, Капустин, Бадаев, Лазутин расстреляны. Смертный приговор утвердил лично Сталин. К различным наказаниям приговорены 145 близких и дальних родственников обвиняемых[312].

Жена Кузнецова, Зинаида Дмитриевна Кузнецова, мать пятерых детей, была также арестована, более трех лет провела в тюремной камере, была сослана и вернулась из ссылки уже после смерти Сталина, в 1954 году. Ее дочь, Алла Кузнецова, жена Серго Микояна, родив ему троих детей, умерла от лейкоза в возрасте 29 лет.

Военный летчик Алексей Микоян у самолета МиГ-15 в 1949 году

Уже после ХХ съезда, в 1965-м, Серго Микоян по своей инициативе предложил увековечить имя Кузнецова – в этом году ему исполнилось бы 60 лет. Серго Микоян составил письмо, где предлагал присвоить Кузнецову посмертно звание Героя Советского Союза, назвать его именем улицу в Ленинграде и установить бюст. Письмо подписали адмирал В. Ф. Трибуц, актер Н. К. Черкасов, министр Д. В. Павлов. 19 февраля 1965 года Микоян выступил с инициативой присвоения Кузнецову звания Героя Советского Союза[313]. Письмо обсуждалось на Политбюро. Суслов выступил против, Косыгин промолчал, хотя он и Кузнецов были родственниками и друзьями[314].

«Ленинградское дело» тяжело подействовало на всех, кто составлял окружение Сталина. Впервые со времен Большого террора Сталин уничтожил ближайшего соратника Николая Вознесенского – крупного экономиста, талантливого управленца, члена ГКО и Политбюро ЦК, много сделавшего для победы и развития народного хозяйства СССР. Уничтожение «ленинградской группировки» было сигналом остальным: никаких реформ, никаких послаблений не будет. Хозяин уберет любого, кого сам захочет.

МиГ-15 в воздушном бою в небе над Кореей в 1952 году. Фото USAF

7

25 июня 1950 года началась война в Корее. Главным самолетом той войны по праву считается советский реактивный истребитель МиГ‐15. Этот уникальный самолет был создан в конструкторском бюро Артема Микояна и испытывался его племянником Степаном Микояном, старшим сыном Анастаса.

Для производства турбореактивных двигателей требовались особые высокопрочные марки стали. Эти марки были изготовлены на подмосковном заводе «Электросталь» при непосредственном участии металлурга Ивана Тевосяна, в свое время спасенного Микояном от ареста и возможной гибели.

Не будет