Вне закона. Мемуары - Сажи Зайндиновна Умалатова
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
МОЕ ГОРЕ
Я вопрошаю небеса: Отомщена ль моя слеза? И жду, когда придет ответ, Случилось это или нет.
И тщетно я ответ ищу, Должна простить, ия- прощу: Прощаю грех твой, человек! Печальный образ твой померк.
Татьяна Маругова
С середины ноября 1994 года отец чаще обычного стал звонить мне по телефону:
- Сажи, когда ты приедешь?
Он был строителем и закончил новый дом.
- Когда ты приезжала в последний раз, у тебя были замечания.
Я тогда действительно высказала ему несколько пожеланий, каким мне хотелось бы видеть наш дом. И вот теперь отец решил меня порадовать:
- Сажи, я все переделал, приезжай, посмотри! Очень красиво получилось. Ты же все красивое любишь!
Ему было очень важно, чтобы я оценила результат его труда, - так же, как мне было важно знать его мнение, чего бы оно ни касалось. Но я все никак не могла приехать: текущие проблемы, учеба. Полным ходом шли семинары в юридической академии, срочно нужно было сдать курсовую работу, рефераты. Не желая огорчать отца, я обещала:
- Я приеду, обязательно приеду!
Обещала, а он звонил чуть ли не каждый день. Звонил и ждал.
Наконец я смогла выкроить окно в расписании. 26 ноября мне предстоял серьезный семинар, и сразу после него я обещала прилететь в Грозный. Это была суббота.
В ночь с 25 на 26 ноября 1994 года вижу сон. У отца была фотография, на которой он, еще молодой, необыкновенно красив. И вот во сне я вижу его словно сошедшим с той фотографии. Он рвется ко мне с вытянутыми руками, будто хочет коснуться меня, стремится, торопится, но никак не дотянется. Я смотрю на него и ничем не могу помочь. Я измучилась во сне так, что проснулась с нехорошими ощущениями на душе.
Отец никогда раньше не снился мне. Было три часа ночи, сон пропал, тревога усиливалась. Чтобы как-то справиться с этими странными чувствами, я села учить предметы. Ближе к девяти утра стала собираться на занятия, твердо решив на следующий день обязательно поехать домой. «Отец приснился потому, что очень сильно ждет меня», - успокаивала я себя. И тут раздался телефонный звонок. Из Грозного звонил наш сосед из дома напротив.
- Сажи, тебе надо приехать! - встревоженно сказал он.
- А что случилось? Почему звонишь ты? - я боялась давать ему говорить: вдруг услышу что-то страшное!
Сосед помолчал и мрачно выдавил:
- Зайнди ранен.
Сначала мне показалось, что я ослышалась. Потом - что на меня упало небо. Мгновенно спазм сдавил горло, и я едва вымолвила:
- Как? При каких обстоятельствах?
- Вошли войска в Грозный.
Эта новость была не менее жуткой. Сопоставление ранения моего отца, мирного жителя, и входа войск в город говорило об одном: это - война.
- А тяжело он ранен? - спросила я, ожидая, что сосед скажет что-нибудь утешительное. Однако в ответ повисла тяжелая пауза, а сердце отозвалось горьким предчувствием.
- Если честно, Сажи, очень тяжело.
- Нет, он не ранен, - тихо выдохнула я. - Значит, отца больше нет.
В трубке повисла гнетущая тишина.
Дальше я действовала на автопилоте, не позволяя себе расслабляться. Я должна быть сильной. Так меня учил отец. Мой самый главный человек в жизни, моя духовная опора, мой источник силы. Почему мы так скупы на проявления чувств к своим близким? Почему живем так, словно наши родные будут с нами вечно? А они уходят. Навсегда. Оставляя в душе неизгладимый след и огонь своей бескорыстной и чистой любви. О, как же нам не хватает любви в суете будней!
Сон сбывался в зеркальном отображении. Теперь не отец, а я тщетно рвалась к нему.
Мы с братом кинулись за билетами, но оказалось, что самолеты не летают ни в Минводы, ни в Г розный. Значит, все серьезно. Значит, война. Два удара в спину в одно мгновение. Отец и родина. Оба смертельно ранены. Или - убиты?
Пришлось лететь в Нальчик, там брать такси и ехать до Г розного. Но не успели мы выехать из Нальчика, как на первом же посту при проверке документов выяснилось, что водитель-таксист забыл дома свои права. Я знаю, что в моей жизни ничего не происходит случайно. И в том, что произошло, наверное, был некий высший смысл. Но я его не знала, этого смысла. Знала лишь одно: что должна, должна, во что бы то ни стало должна приехать в Грозный! Приехать срочно! Потому что я нужна самому главному человеку в моей жизни. Где-то в глубине души еще теплилась слабая надежда, что он, может быть, жив.
Однако все было против меня. Водитель, согласившийся везти нас в Г розный, повернул машину домой. На часах была полночь.
- На дороге могут быть бесчинства, - сказал водитель. -На посту ГАИ мне показалось, что люди нервничают. Сажи, я не поехал бы в Чечню ни за какие деньги. Там войска. Но вас не могу не повезти. Объясните только, почему вы едете в такое опасное время?
- Мой отец ранен, - глухо отозвалась я.
Водитель, который до этой минуты внутренне колебался, после моих слов согласился ехать, что бы там ни происходило. Но только назавтра. Он оказался очень хорошим человеком. Радушно пригласил к себе домой переночевать, сказал, что очень обрадуются его мать, жена. Однако мы с братом были так расстроены, что не хотели свое тяжелое настроение нести в дом к незнакомым, но таким радушным людям и поехали в гостиницу. В пять утра водитель приехал за нами.
Мы потеряли много времени. Но именно в ту самую ночь несколько машин, которые ехали по этой дороге, были разбомблены. Наверное, нас спас Бог. Водитель забыл права, которые никогда не выкладывал из кармана. И мы остались живы!
В утреннем воздухе Грозного висела смерть. Разбитые дома, сломанные деревья. Ночью там шел бой. Как мне стало известно, поджигателями и вдохновителями войны были Руслан Хасбулатов, Саламбек Хаджиев, Иса Алироев, Умар Ав-турханов, Асламбек Паскачев и Асламбек Аслаханов. Они все никак не могли напиться крови. Им нужна была война, а там, где война, - там власть, нефть, деньги. Хасбулатову, видимо, понравился расстрел Верховного Совета России, и он решил это все испробовать
