Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками - Александр Райн
– Давай холодную!
На деда тут же обрушилось Антарктическое Течение Западных Ветров.
Душ Леонидович и Котел Филиппович экспериментировали с давлением, наращивали температуру, применяли древнюю технику водяных колонок быстрого и затяжного чередования горячей и холодной воды. Дед кричал, ругался, крутил краны, но все было тщетно.
Тем временем Диван Андреевич вел переговоры с холодильником через розетку в стене.
– Герр Либхер, вы должны переступить через свои принципы, – настаивал диван.
– Порядок есть порядок, – важно заявлял Либхер. – Я должен держать марку, моя репутация важнее любой цели.
– Но вы же обещали помочь!
– Я имел в виду моральную поддержку.
– Будет вам моральная поддержка, когда эти квартиранты начнут ваши полки своей косметикой заставлять.
– Косметикой? – удивился холодильник. – Что за дикость?
– Это еще не все. Есть такие, кто одежду и постельное белье в холодильнике хранит в жаркую погоду.
– Майн Гот, это недопустимо. Я вас услышал, примем меры, – согласился герр Либхер.
Все полотенца из ванной куда-то делись. Унитаз зловеще шумел плохо отлаженной арматурой, и деду слышались в утекающей воде грязные оскорбления и угрозы. Накинув одежду на мокрое тело, мужчина направился к холодильнику, который тут же дал по гостю разряд тока.
– За что ты так со мной, ирод? – чуть не плакал дед, увидев замороженное пиво, каменные сосиски и затвердевший куриный суп. Единственным, что в холодильнике не приняло состояние ледышки, было молоко. Оно, по коварному замыслу герра Либхера, скисло.
Взглянув на газовую плиту и на аппарат по производству радиации под названием микроволновка, дед решил пообедать сегодня сигаретным дымом. Он направился на балкон, где очередной удар ему нанес тот, кто, казалось бы, на это вообще не был способен, – простой табурет. Он сломался под дедом, когда тот только-только перевел дыхание и чиркнул спичкой.
– Слушайте, а может, нет ничего плохого в том, что тут будут жить другие люди? Ну какая нам, в принципе, разница? – спросило Кресло Аркадьевич, чем вызвало потоки гнева.
– Издеваешься? Мы себя не на помойке нашли. Ну разве что телевизионная тумба оттуда.
– Меня по объявлению купили, – обиделась тумба.
– Я так и сказал!
– Но разве нас не заменят, если мы будем неисправными? – не отступало кресло.
– Я тебя умоляю! Лева со своей зарплатой утюг не может заменить уже десять лет, а тот, между нами говоря, давно выпускает из себя не пар, а остатки души.
– Но раз он переезжает, значит, деньги есть.
– Значит, есть проблемы, а не деньги, – не унимался диван. – А теперь он еще и нам их создает. Борьба продолжается, и это не обсуждается. Мы не потерпим тут иноземцев, особенно тех, кто любит свои козявки по поверхности размазывать!
– Лева и сам этим иногда грешит. Ты же нам жаловался, – напомнил журнальный стол.
– Своя ноша не тянет.
Дед зашел в комнату, осторожно оглядываясь. Ему повсюду мерещились злые квартирные духи, готовые в любой момент растерзать невинного деревенского недотрогу, решившего немного отдохнуть от сельской суеты. Усевшись в новое кресло, дед взял в руки пульт.
– Кресло Аркадьевич, давай, бей его пружиной прямо в радиоактивную зону!
– Не буду, – засопротивлялось кресло.
– Бей, говорю! Отомстим за весь наш род!
– Не стану. Он мне ничего не сделал.
В это время дед начал жать на кнопки пульта. Он вдавил первую, но вместо телевизора почему-то включился свет. Кое-как поборов волнение, дед нажал на другую кнопку. На этот раз взорвался роутер. Дед хотел остановиться и просто дождаться прихода внука, но вот-вот должен был начаться его любимый сериал, и он нажал снова. На этот раз раздался звонок в домофон.
Подскочив на месте от неожиданности, дед не спешил бежать к двери.
– Трубка Геннадьевна, вам команды к действию не было, а инициатива у нас не приветствуется! – возмущенно заскрипел Диван Андреевич.
– А я… ту-ру-ру-ру… и не… ту-ру-ру-ру… действовала. Ту-ру-ру-ру!
– Странно, мы гостей не ждем.
Дед еще некоторое время находился в сомнениях, но когда домофон прозвенел в одиннадцатый раз, все же решился. Правда, перемещался дед по квартире как в детстве: осторожно прыгая с места на место, словно весь пол вокруг – это лава.
– Этоаняповодуенды, – пробубнили что-то нечленораздельное в динамике. – Откройте, пожалуйста.
Дед пытался нажать теперь уже на кнопку домофона, но та была словно каменная и не вдавливалась, а потом трубка и вовсе зашипела на него.
Как был, в домашних тапочках, дед выбежал из квартиры, решив переждать бурю на улице – от греха подальше.
– Так его! Пусть знают наших! И так будет с каждым! – торжествовала мебель, чувствуя, как она стремительно забирает у человека его главенство в мире. Дивану Андреевичу уже готовили ворсяной орден мужества, когда дверь внезапно распахнулась и на пороге появилась будущая квартирантка в сопровождении деда, который пыхтел, волоча ее тяжелые пакеты.
– Ну и где ваш барабашка? – хихикнула девушка, когда они оба вошли внутрь.
Дед вытер разопревшее лицо, затем обвел рукой прихожую и сказал:
– Да повсюду! В шкафу, в пылесосе, в холодильнике, в унитазе! Я не говорю, что это барабашка, я говорю, что мебель на меня взъелась за что-то. Пытается убить.
– И поэтому вы остались голодным?
– Всё, что было в холодильнике, превратилось в лед. Я немного погрыз пива, но оно не сильно меня спасло. Есть еще скисшее молоко.
– Отлично, давайте я блинов нажарю! – предложила девушка, представившаяся Аней.
– Они вам не позволят.
– Да кто?
– Мебель, – настороженно произнес дед, стрельнув глазами по сторонам.
– Знаете, у меня дурацкая привычка с вещами разговаривать, будто они живые. Я даже к машине на «ты».
– Тут такое не прокатит. Думаю, с этими ребятами нужно только на «вы», да еще и с трепетом, – продолжая озираться, сказал дед.
– Ладно, пойдемте попробуем.
Аня повела зашуганного деда на кухню. Приготовив тесто для блинов, она провела по варочной панели чистой тряпкой и, сделав реверанс, произнесла:
– Плита Георгиевна, разрешите воспользоваться вашими замечательными конфорками для жарки блинов.
После этого Аня повернула рычажок и нажала на электроподжиг. Дед на всякий случай прикрыл лицо, но страшного не случилось. Над одной из конфорок задрожал слабый синий огонек.
– Фрау Бош, это как понимать? К вам неправильно обратились, но вы все равно пошли на поводу, – негодовал герр Либхер.
– Ко мне еще никогда не обращались с таким уважением. Эти люди могут на мне хоть блины делать, хоть бешбармак.
Пока Аня кашеварила, дед не сходил с места, словно королевский гвардеец.
– Как думаете, есть тут сгущенка? – спросила Аня.
– Сейчас гляну.
Забывшись, дед полез в навесной шкаф, и, как только дверца открылась, деду в лоб прилетела жестяная банка.
– Да вашу ж опилковую
