Хорошие новости. О чувствах нараспашку, любовных бутербродах и урагане с косичками - Александр Райн
– А мебель вы оставляете? – спросил незнакомый женский голос.
– Да, я даже кресло купил специально под сдачу. Надо будет только залог оставить.
– Вы тоже слышите это? – спросила гладильная доска, стоящая между Серегой и стеной.
– Что там? Что происходит? – послышался взволнованный голос Табурета Петровича с балкона.
– К-к-кажется, кажется, нас собираются кому-то сдать, – еле собравшись с духом, ответил Диван Андреевич. – О нет, только не это. Он не может так поступить. Только не с нами, не со мной!
– А этот гардероб я сам собрал! – с гордостью заявил Лева, показывая на Серегу.
– Ну наконец мы хотя бы узнали, что я такое, – без особой радости заявил тот.
Поднялась паника. Мебель начала галдеть и кричать о начале конца света. Даже книжные полки впервые подали голос, испугавшись, что на них действительно могут появиться тяжелые книги вместо каких-то пакетов, пустых баночек и прочего малогабаритного хлама, которым Лева любил всё заполнять.
– О, я, кажется, знаю, какое имя выберу, – объявило кресло. – Хочу быть Креслом Аркадьевичем.
– Отстань, не до тебя сейчас. Мы должны остановить его. Надо что-то предпринять! – нервничал больше всех Диван Андреевич.
– А когда вы уезжаете? – спросила незнакомка.
– Через две недели. Я еще родственников в гости жду. Но договор можем подписать сейчас, если не хотите, чтобы квартиру снял кто-то другой.
– Отлично. У меня сын как раз через две недели из лагеря вернется, вот и переедем. Вещи уже можно потихоньку завозить?
– Да, без проблем.
– Там еще и ребенок, мы пропали… – захандрил журнальный стол.
– Мовет, хоть меня наконеф собевут, – попробовал высказать свое мнение Стеллаж Романович.
– Что нам делать, Диван Андреевич? Подскажи, ты же тут самый главный! Да-да, давай, решай уже! – голосила мебель наперебой.
Немного помолчав, Диван Андреевич собрался с мыслями и сказал:
– Будем объявлять войну. Слушай мою команду!
Голос его наполнился генеральскими нотками, и вся мебель, включая журнальный стол, умолкла.
– Весы, вы должны показать этой женщине, что она та еще корова.
– Есть! – послышалось из-под дивана.
– Гладильная доска, ты должна разъезжаться и падать на пол вместе с бельем.
– Да я всегда так поступаю.
– Отлично, продолжай в том же духе.
– Вешалка Педальная, ты мешайся всеми возможными способами.
– Будет выполнено!
– А мне что делать? – спросил журнальный стол.
– Продолжай оставаться самим собой. Моральных уродов никто не любит, после тебя фэншуй тут еще лет триста не восстановится.
– Да иди ты…
– А я? – спросило Кресло Аркадьевич.
– А ты, мой юный друг, готовься. Мы с тобой примем основной удар.
– Я с вами! – донесся с кухни голос холодильника.
– Отлично, темные силы с нами! Мы теперь все в одной лодке, и да пребудет с нами сила дискомфорта!
– Вы ничего не слышали? – спросила девушка у Левы.
– Вроде бы нет, а что?
– Да так, ничего, ерунда какая-то. Мне показалось, будто ваша обувница только что негромко крикнула: «Гип-гип ура!»
* * *
Каждый год дед Левы терял паспорт и ехал в город его восстанавливать. Эта хитрая схема помогала мужчине избежать прополки грядок, к которой его привлекала супруга, выспаться и насмотреться вдоволь телевизора. Маленький отпуск всегда проходил гладко, но в этот раз дед оказался в эпицентре тихой революции и стал необходимой жертвой мебельного восстания.
– Я тут кресло раскладное купил, теперь сможешь на нем сидеть и спать, – показал Лева деду на обновку.
– Не стоило, Левчик, я и на полу мог бы, если ты стесняешься с дедом на одном диване.
– Все в порядке, комфорт должен быть во всем. Ты располагайся, а я пойду на работу. В холодильнике еда, пиво. Курить, как ты помнишь, на балконе. В общем, до вечера, отдыхай.
– Ага, хорошего дня, – отсалютовал дед и принялся разбирать свой чемодан.
То, что в квартире внука творится какая-то чертовщина, дед понял, когда поставил свою старенькую «Нокиа» на подзарядку. Но вместо этого батарея телефона впервые на его памяти разрядилась в ноль. Не успел он нагнуться к странному сетевому фильтру, чтобы отключить телефон, как случилась новая напасть.
– Бей своих, чтоб чужие боялись! – скомандовал Диван Андреевич, и огромный шкаф-франкенштейн по имени Серега срыгнул деду на голову комплект постельного белья.
Дезориентированный мужчина начал шататься по комнате, пытаясь скинуть пододеяльник, в котором запутался. Под ноги ему, как назло, попадалось все, что было в квартире: журнальный стол, мелкая бытовая техника, а еще Пылесос Михайлович, который с радостью всосал дедовы таблетки и ключи от дома.
Нащупав рукой твердую опору, дед забрался на какую-то возвышенность, поставил ноги на удобную поверхность и, сняв наконец с головы ткань, понял, что сидит на велотренажере.
– Настал мой час! – радостно объявил спортивный снаряд, и педали начали крутиться сами по себе. Отвлекшись, дед даже начал получать удовольствие и вспоминать молодость, когда он на велосипеде катался в соседнюю деревню к девчонкам.
– Давай, тренажер, нарушай сердечный ритм, повышай давление! – призывал кровожадный Диван Андреевич, но тренажер не спешил.
– Отстаньте! Наконец хоть кто-то начал воспринимать меня всерьез! – блаженно скрипел закисшими механизмами спортивный снаряд, радуясь, что его используют по назначению.
– Тренажер, ты либо с нами, либо против нас, а предательства мы тебе не простим! Будешь именоваться вешалкой до конца дней своих, – сурово угрожал генерал мебельных войск.
– Ладно, ладно… Чтоб вас всех с этой революцией, – пробубнил тренажер и переключил режим.
От былого удовольствия не осталось и следа. Педали закрутились с такой скоростью, что у деда даже глаза вспотели. Теперь он вспоминал, как удирал с чужих огородов, когда в детстве воровал картошку.
Соскочить получилось не сразу, пришлось спешиваться, точно с лошади, но менее грациозно. Изнуренный дед лежал на полу, переводил дыхание и думал о том, как приятно все же выдергивать сорняки под палящим солнцем. Хрустя суставами, он встал и побрел в душ.
– Кабинка Ильинична, эй, Ильинична, вы же с нами? – крикнул Диван Андреевич в ванную.
– А нам-то зачем с вами? Когда сюда заедет женщина, нас хотя бы мыть начнут. И запах будет приятный, а не этого дешевого жидкого мыла, – брезгливо фыркнула душевая кабинка.
– Ага, но у всего есть своя цена. Работать придется в два раза больше, а еще – волосы в водостоке, бесконечная вода по всей комнате и ватные диски в унитазе. Я уж молчу про ребенка, который все переломает.
Аргументы показались весомыми. Никогда раньше не дружившие душ и котел начали договариваться и работать сообща. Повернув кран, дед издал звук, какой издают раки, когда из них выходит воздух при погружении в кипяток. Кое-как привыкнув к температуре, он начал намыливаться,
