На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина
– О! Их значительно больше. Пикассо был моим другом, несмотря на то что старше на тридцать лет. Он, как Пабло Неруда, Давид Альфаро Сикейрос, Альберто Моравиа, останется в памяти как величайший борец, пропагандист новых художественных идеалов ради человеческого счастья, честно и искренне служивший победе демократии.
Встречи с Ренато Гуттузо в полной мере помогли осознать до конца, сколь могущественным оружием в борьбе против социальной несправедливости является искусство, способствовали пониманию простой истины – красоту жизни нужно защищать.
С горечью восприняла я весть о кончине Гуттузо. Сколько осталось неосуществленных идей и планов, какая неиссякаемая потребность работать во имя мира на земле служила ориентиром выдающемуся художнику, звала и манила его в будущее.
ЗА РУБЕЖОМ
В стране музыкантов
Братская Чехословакия была первой страной в моих гастрольных маршрутах за рубежом. До сих пор перед глазами и буйство цветущей сирени, и щедрые краски солнечного мая, и совершенство архитектурных линий в каждом памятнике зодчества чехословацкой столицы.
Прекрасно помню и необычайно сердечную встречу на вокзале, когда прямо на перроне начался импровизированный концерт – звучали русские, чешские, словацкие песни. Едва разместившись в гостинице «Адриа», я вышла на улицу и сразу окунулась в праздничную атмосферу широко известного теперь фестиваля искусств «Пражская весна». Пройдя всего квартал, попала на Вацлавскую площадь, где пели, танцевали и веселились молодые пражане. Как-то вдруг, незаметно очутилась в самом центре карнавала: вокруг возникали, рассыпались большие и малые хороводы юношей и девушек в национальных костюмах. Они окружали замечтавшуюся парочку, и тогда влюбленным приходилось целоваться – иначе их не выпускали из круга… Вот и я, замешкавшись, уже не могла вырваться из хороводной круговерти. Вероятно, у меня был испуганный вид, потому что все вокруг весело хохотали, а я от неожиданности только и успела проговорить:
– Ой, мамочка!…
– Да она же русская! – кто-то радостно прокричал в толпе, и над площадью полились русские мелодии. Это было в 1948 году.
Дружба наших славянских народов, наших культур выдержала испытания. Я лишний раз убедилась в этом, -снова приехав -сюда много лет спустя. Как и в тот памятный мне первый приезд, па землю Чехословакии пришел май. Как и тогда, пьянящим ароматом цветущей сирени был наполнен воздух Златой Праги. И что примечательно: сколько бы раз я ни приезжала в столицу Чехословакии, мне всегда хочется бесконечно долго любоваться ее красотой.
Вот собор Святого Витта, напоминающий причудливую птицу. Напротив Тынский собор, похожий на межпланетный космический корабль. Оба храма устремили свои шпили ввысь, словно приготовились к покорению Вселенной. А вот и площадь перед Градом, резиденцией чешских королей. В былые времена политические споры здесь кончались тем, что наиболее строптивых противников выбрасывали из окон на мостовую.
Посетила я и виллу Бертрамка. На ней Моцарт провел счастливые месяцы жизни. С затаенным трепетом вхожу в комнату, где в ночь накануне премьеры «Дон-Жуана» сочинялась знаменитая увертюра. В неприкосновенности сохранился расписной потолок того времени, под стеклом лежит прядь волос гениального музыканта.
Одно из самых замечательных сооружений Праги – Карлов мост. Его строила вся страна. Миллионы яиц привезли сюда крестьяне по приказу короля. На них замешивался цемент, скрепляющий каменную кладку. Тридцать скульптурных групп украшают мост, охраняемый старинными башнями с двух сторон.
Среди цветущих садов – розовые водопады черепичных крыш. На площадях – памятники героям борьбы с фашизмом. На высоком постаменте стоит, со следами боевых ранений, советский танк. Он поставлен как символ благодарности освобожденного народа нашим воинам. Какие бы сложные и напряженные поездки в Прагу ни были, я всегда прихожу на могилу советских воинов, павших в боях за столицу Чехословакии. А тот день был особенный – 9 Мая. Вечером состоялся праздничный концерт в честь Дня Победы. Затем чешские друзья пригласили на дружеский прием в маленькое кафе одного из сельскохозяйственных кооперативов. Стали рассаживаться, и я подумала: «Почему же за праздничным столом так мало молодых?» Спросила у наших радушных хозяев – те как-то смущенно объяснили, что все отправились на стадион смотреть футбол.
Но часов в десять вечера в кафе ввалилась шумная ватага – мальчишки и девчонки. Увидели праздничное застолье, однако к нам не подошли – сели в уголок, заказали кофе. Встал председатель кооператива, поднял рюмку сливовицы и, прежде чем произнести тост, представил гостей из Москвы. Со мной за одним столом находился тогда майор Фролов – во время войны он был заброшен в Словакию для связи с местными партизанами. Его фамилию называют в тех краях с большим почтением. Дошла очередь до меня. И слова «лауреат Ленинской премии» прозвучали с какой-то многозначительной торжественностью.
Вдруг те самые явившиеся со стадиона мальчишки и девчонки зааплодировали. Их взволновало упоминание имени Ленина.
Обстановка сразу разрядилась. Я подошла к ним, и молодые люди приняли меня в свою компанию.
А потом мы пели. И «Стеньку Разина», и «Вниз по Волге-реке», и «Подмосковные вечера», и, конечно, чешские и словацкие песни. Меня поразило, с какой увлеченностью делали это все собравшиеся. Чувствовалась высокая культура пения, единомыслие поющих, общность духа. Пению здесь учат с детства, и не зря говорят, что Чехословакия – страна музыкантов.
Вспоминаю Пардубицы, один из крупнейших промышленных городов Восточной Чехии. Под звуки изумительной красоты народной мелодии пионеры преподносят хлеб-соль, повязывают красный галстук. Чувствуется, что и тут песенный фольклор в почете, его оберегают как реликвию, как ценность.
В Остраве, городе пролетарской славы, бастионе революционного рабочего класса Чехословакии, я выступала несколько раз. Помню набитый до отказа громадный зал Дворца металлургов, в котором среди сотен сидящих можно было увидеть седые головы, лица в глубоких морщинах. Это старая партийная гвардия рабочей Ост-равы – шахтеры, металлурги, машиностроители. Едва смолкли звуки сопровождения первой песни, зал встал, как один человек, и аплодировал стоя. По щекам ветеранов рабочего движения, бывших партизан катились слезы. Их не стыдились. Люди выражали свою глубочайшую любовь не только к моему искусству, но и к моему народу, нашей партии.
Терезин – город, о котором наслышаны в Европе всюду. Он был построен в XVIII веке как военное поселение, как крепость, откуда австрийская императрица Ма-рия-Терезия вела борьбу с восставшими чешскими крестьянами. Вторично Терезин был обращен против народа гитлеровцами, превратившими его в концлагерь. Миновав ворота в двойном ряду крепостных стен, я оказалась на прямой улице, пересеченной такими же прямыми и хорошо просматриваемыми улицами. Вплотную к тротуарам подступали трех- и четырехэтажные дома, очень похожие друг на друга. Кое-где виднелись старые надписи: блок номер такой-то. Дома показались
