На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина
В феврале 1972 года на контору импресарио it компанию «Каламбпа артисте» совершили нападение бандиты из пресловутой «лиги защиты евреев». В результате взрыва зажигательной бомбы погибла 27-летняя сотрудница Юрока – Айрис, 13 человек были ранены. Сам 83-летний Юрок пострадал от отравления ядовитым газом. Он чудом избежал смерти. Я послала телеграмму со словами соболезнования, проклиная тех, кто совершил преступление. Вопреки всем угрозам, Юрок продолжал работу, пока у него были силы: сам он и его ближайшие сотрудники оказались не из робкого десятка.
Организуя в Америке гастроли лучших советских исполнителей, Сол Юрок как бы возвращал долг стране, бывшей когда-то его родиной.
Ван Клиберн
Клиберна впервые я увидела весной 1958 года в Большом зале консерватории, когда он стал победителем Международного конкурса имени П. Чайковского, получив первую премию, золотую медаль и звание лауреата.
За роялем сидел худощавый, высокий, симпатичный парень и словно ворожил над инструментом, извлекая из него непостижимой красоты звуки. Никому из претендентов на «золото» – а их было сорок восемь из девятнадцати стран – не удавалось играть столь проникновенно, с таким тонким и глубоким пониманием музыки. Когда он заканчивал играть и вставал со стула, застенчиво улыбаясь, зал будто взрывался от оглушительных аплодисментов. «Премию! Премию!» – неслось отовсюду вслед жюри, удалявшемуся на заседание после третьего, заключительного тура. «Казалось, что все с ума посходили, – вспоминал потом Арам Ильич Хачатурян. – Даже королева Бельгии Елизавета не удержалась от соблазна слиться-с залом, приветствуя Клиберна».
В дни конкурса я узнала, что Клиберн (точнее, Гарвн Лэвэн Клайберн) живет в Нью-Йорке, куда он приехал семнадцатилетним парнем из Техаса, чтобы совершенствоваться в музыкальном образовании. Его педагог профессор Розина Левина, русская пианистка, уехавшая из России в 1905 году (кстати, ее имя стоит на золотой доске Московской консерватории рядом с именами Рахманинова, Скрябина), вложила в воспитание Вана все лучшее, что было в фортепианном исполнительстве русских музыкантов. Именно тогда он впервые соприкоснулся с романтизмом, правдивостью, искренностью русского искусства.
В те годы его игра не нашла широкого отклика в Америке, и начинающий пианист был в отчаянном положении: выступления проходили в полупустых залах, обращения в фирмы грамзаписи оставались без ответа. В Нью-Йорке, в Грин-Виледже, он играл в ресторане «Асти» за бесплатный ужин. И вряд ли поездка Клиберна в Москву состоялась, если бы ее не оплатило благотворительное общество содействия музыкантам.
После конкурса все переменилось – Клиберн стал едва ли не национальным героем! В нью-йоркском аэропорту его встречали представители крупнейших газет, радио, телевидения! Журнал «Тайм» опубликовал статью, в которой говорилось, что только один он, Клиберн, вызвал в Советском Союзе больше чувств к Америке, чем «все слова и дела Соединенных Штатов за все время после второй мировой войны». Стотысячная толпа – студенты и служащие, рабочие и артисты, коммерсанты и полицейские – все до единого с восхищением смотрели на долговязую фигуру музыканта, державшегося за сиденье открытого «империала», который медленно продвигался по Бродвею. Грохотал оркестр. Из окон сыпались серпантин, бумажные ленты. Президент США удостоил Вана приема, поздравив 23-летнего пианиста с победой. Такая встреча даже не снилась ни одному музыканту Америки. Запись на первый концерт Клиберна в Карнеги-холл – он прошел под оглушительные овации собравшихся – не могла сравниться ни с чем: барышники получили по 70 – 80 долларов за билет, сумма по тем временам немалая. После концерта полицейские с трудом сдерживали давку: каждый хотел пожать руку пианисту. В честь победы Вана Клибер-на в США был установлен «День музыки». Крупнейшие компании грамзаписи наперебой предлагали ему контракты. Газеты печатали программу пятидесяти концертов на следующий сезон со всеми лучшими оркестрами страны. Пресса сообщала также о растущих доходах фирмы «Стенвей» (Клиберн предпочитал рояль этой фирмы) и о выставке подарков и сувениров, привезенных музыкантом из Советского Союза, в здании фирмы с разрешения главы ее Фредерика Стенвея. В газетах подробно описывались всевозможные предметы, красовавшиеся на стендах выставки, – от фарфорового блюда с изображением русской тройки на дне до старинной балалайки. «Случайно великими не рождаются!», «Поклонники Элвиса Пресли (популярного американского эстрадного певца и «короля» рок-н-ролла. – Л. 3.) перешли на сторону Клиберна», – сообщали читатели газеты. В знак благодарности победитель московского конкурса добился разрешения па бесплатный допуск подростков на свои репетиции. Клиберн потребовал также, чтобы билеты для молодежи были как можно более дешевыми. «Пусть лучше слушают Чайковского или Рахманинова, чем песенки про сомнительную любовь», – сказал он. Пресса не скупилась на информацию обо всем, что было связано с именем музыканта. «Скатерть стола, за которым обедал Ван Клиберн в ресторане «Рейн-боу Рум», украдена». «Вчера на кладбище Валхалла Клиберн посадил на могиле Рахманинова куст белой сирени, привезенный с собой из Москвы. Дочь композитора и пианиста Ирена Волконская благодарила музыканта, подарив ему на память талисман Рахманинова – старинную золотую монету». «На пресс-конференции Клиберн заявил, что чек в 1250 долларов он передает в американский фонд укрепления международного культурного обмена». – Журналисты следовали за Ваном по пятам, – рассказывала помощница Клиберна по делам печати Элизабет Уинстон. – Даже в туалете он мог встретить любителя новостей. Толпа репортеров из разных газет превратилась в свиту и сопрово?кдала пианиста всюду. Популярность его не знала границ. Как только он показался в филадельфийском универмаге «Ванам Экер», чтобы купить пиджак, все вокруг пришло в движение. Как Клиберн вышел оттуда живым, одному богу известно. На следующий день людское море едва не поглотило «кадиллак», в котором он уезжал после концерта. Во всяком случае, дверцы автомобиля оказались изрядно помятыми, слабо державшимися на петлях и без единой ручки. Ни одна грамзапись не пользовалась таким спросом, как пластинка с концертами Чайковского и Рахманинова.
На тринадцатом году «холодной войны» в Штатах нашлись, однако, люди, считавшие невозможным выигрыш любого соревнования в Советском Союзе лицами американского происхождения. «Если судьи – русские, то они не позволят выиграть американцу», – таков был их основной «аргумент». Он был полностью разбит справедливым жюри. Появились также исследователи генеалогии семьи Клиберна: «Почему он обладает особой восприимчивостью к русской музыке? Нет ли русских среди его предков?» А ларчик просто открывался – Клпберн обнаружил способность воспринимать музыкальные образы Чайковского и Рахманинова значительно острее и ярче обычных, «штатных» исполнителей.
– Третий концерт Рахманинова я играл несчетное число раз, н он мне никогда не надоедал, – заметил пианист в одной из бесед.
В 1965 году Клиберн вновь прилетел в Москву. Я
