Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин
Какое отношение было к раненым и телам погибшим?
Раненых всегда вытаскивали, а погибших хоронили. Как правило, под камнями. Там земли нет, в расщелину какую-нибудь и закладывали камнями. На Крестовом похоронили всех по-настоящему. Тогда Леонов еще расстрелял 10 немцев. Его потом долго дергали по этому поводу.
Захваченных немцев у вас допрашивали?
Первичные, самые необходимые сведения, какой полк… У меня немецкий только в школе был хорош, а как переводчик я был слабый. Прямо на месте Леша Каштанов допрашивал. Или кто-нибудь из разведотдела.
А как только мы швартовались у причальной стенки, нас встречали и забирали пленных, и командир тут же писал, как все было, с кем встречались, как прошло.
9 мая 1945, Михайленко, Михаил Кологанский, Колосов.
Я вам почти анекдот расскажу: вернулись мы с операции. Четыре человека. Нас сразу же ночью отвезли к начальнику разведотдела Бекреневу. Входит командующий флотом Головко: «Давайте ко мне». Попили чайку и. Просыпаюсь, мать моя родная, я лежу на кожаном диване. Вот какой был случай.
Вы помните первые операции, в которых участвовали?
Первая операция: на какой-то остров мы высадились искать что-то. Там на две группы разделились, ничего не нашли. Вторая операция была: я как обеспечивающий. Все пошли, а наше отделение остается охранять шлюпки. Мы ждали. Потом была операция уже по-настоящему боевая: на дороге громили колонну. Шикарная дорога, серпантином таким шла.
Вы говорите, «Дорога, дорога…», и возникает впечатление, что просто ходили на эту дорогу. Она что, не охранялась?
Дорога длиной 500–700 км, разве ее всю можно охранять?
Наверное, у немцев были блокпосты.
Если они тебя засекли, они вызывали помощь.
Бинокли у нас были, смотрим — вдалеке какая-то колонна идет. И мы полкилометра до этой дороги через сопки вырываемся, делимся на две группы: одна по головной машине, другая по кормовой. А дальше «чистишь». Это была система. Однажды мы упустили командира полка. Впереди на легковой машине ехал. Мы подумали разведка и пропустили. Стукнули по следующей. Человек пять или шесть начальников всяких взяли. Служба связи, метео, еще кого-то. Но офицеров никого, все унтеры. Гражданские, призванные во время войны, но с опытом и образованием.
В разведке самое главное — вовремя смыться, если задержишься, то потом до шлюпок не добраться. Поэтому пленных надо быстро эвакуировать… Иногда захваченные документы оказываются «пшиком».
Случай был — мы ворвались на ремонтную базу, были сведения, что там во фьорде отстаивается какая-то лодка. Мы на соседний фьорд высадились почти всем отрядом и через сопки туда. Лагуна, у пирса стоит подводная лодка. Тут пост, там маленький домик, бараки, это оказались ремонтные мастерские… Задача была разобраться с лодкой: мы ее думали увести. Одна группа идет поселок закрыть, другая на всякий случай преграждает дорогу — второй взвод идет, снимаем караульных. Поторопились, в живых никого не оставили. Ворвались в лодку, а я там не был, прикрывал казарму. А в лодке все оказалось в разобранном состоянии, и дизеля разобраны. В центральном посту выдрали с мясом сейф, привезли документы.
А подорвать?
Мы и подорвали, гранат накидали, шум подняли и ушли. Немцы выскочили из того поселка, но не прошли, вторая группа их задержала. Привезли сейф, а там только техническая документация, ни интересных сведений, ни кодов. И пленного еле довезли. Он чуть тепленький, ему так досталось. Он ничего сказать не мог. Можно считать, что неудача.
Ваш отряд выполнял в первой половине войны те же задачи, что и войсковая разведка? У вас совместные операции были?
Армейская (СОРовская — северного оборонительного района) разведка выполняла только прифронтовые операции. У нас с ними была совместная операция только на Крестовом в 1944 году. Тогда командиром сводного отряда был назначен капитан Барченко (И. П. Барченко-Емельянов), командир СОРовской разведки. Она стояла на Рыбачьем.
Леонов Героя получил как командир взвода разведчиков. Мы были у Барченко в подчинении, хотя самостоятельно решали свои задачи и шли параллельно на Крестовый разными путями. И друг друга не видели. И только в 4 утра радисты связались и выяснилось, что и они подошли, и мы. Была команда: «Приближаемся, атакуем». Мы батарею взяли, а они нам ничем не помогли, абсолютно ничем. Разбирались только мы. Я был тогда ранен. А Барченко тоже получил Героя. Вот такие контакты с СОРовской разведкой были.
1954 год, встреча в Ленинграде: Барышев, Бабиков, Радышевцев, Леонов, Колосов.
Разведчики сами себя ощущали привилегированной кастой?
Наверное, немного ощущали. Когда мои родные умирали с голоду, я в отряде питался шоколадом. Когда мы уходили на маневренную базу в Пумманки, нам шел дополнительный паек. Но его мы с собой никогда не брали. Поэтому, когда мы приходили на отдых, нам выдавали шоколад, спирт. Спирт сразу весь не выдавали, потому что если выдать за месяц, то можно спиться. Выдавали по фляжкам.
Мы любили в Мурманск при любой возможности сходить. Дважды на Севере теряли ордена. Праздник какой-то, не помню, какой, поскольку не участвовал, а наши ребята, кажется, пошли встречать Новый Год с девчонками, и вдруг врываются какие-то мужики: «А-а-а, вы наших девок тут прихватываете». Завязалась драка. Семену Агафонову досталось по голове. Короче говоря, на следующий день его положили в госпиталь. Оказалось, что пятеро маляров или штукатуров, которые ремонтировали квартиру начальнику штаба Кучерову, не вышли на работу. Стали выяснять, оказывается, и они пострадали в той самой драке. Начались разборки, с отряда отчислили двух человек. Семена удалось спасти. Но все наши уже посланные представления на ордена были отозваны. В том числе и мой орден. Весь отряд пострадал — вот тебе и привилегированная каста.
Какие вольности в одежде позволялись бойцам отряда?
Мы ходили на операции вне формы, без погон, и даже без всякого признака на то, что мы советские люди. Мы отлично знали, что никакая конвенция нас не спасет, если мы попадем в плен. Каждый разведчик четко это знал. Поэтому, чтобы не попасть в руки врага живым, кто-то где-то бритву зашьет, или еще что-то такое…
И на базе ходили очень вольно и в разном. Но на увольнение ходили щегольками. Носили
