Дневник русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова
– Ты не очень озябла, Lydia? – тихо спросил он.
– Н-нет… – с трудом выговорила я. У меня все члены онемели от холода, и язык не поворачивался.
Через несколько минут фиакр остановился перед знаменитым Bullier. Перед ним уже собирались зрители, чтобы смотреть на съезд костюмированных.
Danet быстро и ловко высадил меня из кареты и повел куда-то. Я шла с ним рядом как в тумане, не замечая, куда мы идем и каким ходом… и яркий свет раздевальни совершенно ошеломил меня.
Небольшая лестница вела вниз в большой танцевальный зал, разделенный колоннами на три части. Он был пуст и слабо освещен.
– Погоди раздеваться, Lydia… Холодно. Что же ты молчишь? Или замерзла? Пойдем греться к печке.
Он повел меня через всю залу на другой конец, к одной из своеобразных печей не виданной мною доселе системы – не было видно огня, и теплота доставлялась большим медным рефлектором. Danet усадил меня около него, и сам стал тоже греться. Мало-помалу я пришла в себя, могла пошевельнуться и сознательно осмотреться кругом.
Зала была почти пуста. Никого еще не было.
– Чего ж ты так торопился, Georges? – спросила я. – Мы так рано приехали.
– Наш кортеж формировался в Брока. Мне надо было сказать, что мы едем вперед, – объяснил Danet. – Другие ведь идут пешком, а мы ехали – вот и вся причина.
Я увидела, что сидела на эстраде, которая шла вдоль всей залы и была уставлена столиками. Должно быть, это был ресторан. Danet отошел в сторону, рассматривая зал. Я сняла шарф…
– Какие красивые волосы! Какие волосы! – раздалось за моей спиной.
Я обернулась. Некрасивый субъект в костюме нищего римлянина фамильярно погрузил руку в волны моих волос.
– Не для вас! – резко оборвала я его, наклоняясь в сторону.
Он быстро отошел.
Danet все это отлично видел и в ту же минуту был около меня.
– Слушай, моя маленькая Лидия, – прошептал он, обнимая меня за талию, – так нельзя. Ведь я же тебя предупреждал, что надо быть готовой ко всему.
– Но… это уж слишком скоро… ведь и бал-то еще не начался, – оправдывалась я.
– Все-таки без резких замечаний, надо играть роль до конца… Куда это делся Шарль? Я поведу тебя в нашу ложу, видишь – налево.
Мы сошли в зал и снова поднялись по ступенькам входа в ложу. Он был действительно очень хорош и представлял террасу дома с видом на Помпею у подошвы Везувия. Декорация ложи была до мелочей строго выдержана. Кругом, как бы написанные углем на мраморе, шли надписи. «Кролик для Лидии», «Свинья – герой»… – Это что ж такое?
Danet смеялся.
– «Ты сам герой», – отвечал он, указывая на другую надпись. – А вот тут: «Аптекари умрут», посмотри-ка сюда, Lydia. – И Danet притянул меня за руку к себе: при входе в ложу на невысокой колонне гипсовый бюст сатира улыбался, скаля зубы.
– Кто это сделал?
– Один врач.
– Но ведь это любому скульптору впору! Что вы за артистическая нация! – невольно воскликнула я.
Danet улыбался:
– Ты не то еще увидишь… Мы любим красоту.
Зал мало-помалу наполнялся народом. Зажгли все люстры и ярко осветили пеструю толпу. Тут была «смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний». Египтяне, финикияне, средневековые монахи и пастушки Людовика XV, русский казак и адвокат, алхимик и пьеро… потоки костюмов, лиц…
Становилось жарко. Danet снял с меня плащ и унес его в раздевальню.
На несколько минут я осталась одна…
Вдруг я скорее угадала, чем узнала его… Он шел прямо на меня, вдвоем с высоким красивым брюнетом, оба переодетые китайцами. Длинная коса смешно болталась сзади, так же как и длинное перо. Общий серьезный вид его и очки составляли странный контраст с пестрым костюмом.
Это он, – нет сомнения – это он!
Но нахлынувшая волна вновь прибывших подхватила и унесла их…
Впервые в жизни находилась я на костюмированном балу. Голова кружилась от массы разнообразных впечатлений.
– А, наконец-то я нашел тебя, Lydia, – обнял меня Danet. – Пойдем в нашу ложу. Там я тебя оставлю, – ты посмотришь, а я пойду танцевать.
Он играл роль, как было условлено. И широким, видимым для всех жестом, но лишь едва дотрагиваясь до плеч, обнял меня и осторожно поцеловал в лоб.
«Как это мило с его стороны, такая деликатность», – подумала я.
– Вот стул, Lydia. Садись. Шарль, побудь с нею, – приказал Danet и исчез в толпе.
Рассеянно разговаривая с Шарлем, я искала в толпе его… Пестрая, многоголовая, она шумным роем двигалась по зале, – и нелегко было в ней найти его.
У меня уже начинала кружиться голова, и глаза устали от этого беспрерывно движущегося потока, как вдруг вновь мелькнули китайские костюмы… Это он! И я скользнула за ним как тень, увлекая за собою недоумевающего Шарля, который никак понять не мог, зачем я вдруг оставила ложу.
– Это для развлечения, Charles, – уверяла я, смотря, не отрываясь, вперед.
Кругом веселье разгоралось… Женщины – молодые, красивые, накрашенные – и все доступные.
Я начинала понимать, что это за бал… и к чувству радости при виде его примешивалось острое сострадание.
А он шел вперед все такой же серьезный и важный, – не обращая внимания на женщин…
«Зачем он пришел сюда, зачем? Ведь он знает, что это за бал, – и все-таки пошел… значит…»
Я чувствовала, что, если только увижу, что он, как и все, развратничает с женщинами, – я не вынесу этого… убью ее, его, себя…
Я задыхалась… рука инстинктивно искала какого-нибудь оружия, а его не было – я никогда не употребляю и не ношу его из принципа.
А теперь… о, будь они прокляты, эти принципы! шагу мы, русские, никуда без них ступить не можем!
Полина Декурсель, полуиспанка, прямо сказала мне, что в день свадьбы покупает себе кинжал и револьвер, чтобы убить мужа в случае измены. Она так рассуждает: «Если я выйду замуж – не иначе как по любви. А если он изменит мне, то за мою разбитую жизнь – сам не должен жить».
Я люблю его… он должен быть лучше других… а если ничем не лучше – так пусть погибнет и он, и я сама.
Голова кружилась… в глазах заходили красные круги…
И вдруг меня осенила блестящая мысль… именно блестящая, как когда-то Кларанс…
Я вспомнила, как Шарль вместе с носовым платком и портмоне взял еще и большой перочинный нож и положил все это в карман, который кое-как приколол булавкой под тунику.
– Шарль, дайте мне, пожалуйста, носовой платок. Я своего не взяла, у меня кармана нет…
Я знала, что неловкий Шарль, вынимая
