Секретные коммандос - Джон Л. Пластер
Самым удачливым пилотом Кови, летавшим летом 71-го, был капитан Арт Моксон. Молодой выпускник Военно-воздушной академии 4 июня наносил авиаудар по грузовикам NVA около лаосского Шоссе 92, когда предположительно ракета ПЗРК[82] — в первый раз за всю войну — попала в его самолет. Он и его напарник, майор ВВС, катапультировались, и вскоре после того, как туда добрался OV-10 Лоуэлла Стивенса, прибыл вертолет "Джолли Грин", чтобы их вытащить. Всего две недели спустя, 20 июня, те же двое летели над тем же участком Шоссе 92, когда огонь противника вывел из строя один из двигателей. На этот раз на помощь пришел OV-10 Ларри Уайта, который следовал за Моксоном, пока тот вел свой самолет ближе к границе. Не в состоянии сохранять высоту, Моксон и его напарник катапультировались, и снова "Джолли Грин" эвакуировал их.
Однако когда они в этот раз вернулись в Плейку, их встретил командир эскадрильи и объявил: "Джентльмены, пакуйте вещи — вы только что завершили свою службу во Вьетнаме". Для Моксона возвращение домой после шести месяцев боевых действий стало настоящим облегчением, но его напарник пробыл там всего семнадцать дней.
Результат был не таким радостным две недели спустя, когда над южным Лаосом был сбит еще один OV-10. Этот самолет базировался в Накхон-Фаном, в Таиланде, и в нем были офицер SOG, капитан Дональд "Бутч" Карр, и его пилот, лейтенант ВВС Дэниел Томас. Всего в десяти милях от того места, где был дважды подбит Моксон, базирующийся в Таиланде OV-10 находился на связи с вьетнамской разведгруппой, когда внезапно оказался под огнем зенитных орудий. Затем группа потеряла связь с Карром. В ходе поисково-спасательных мероприятий никаких обломков обнаружено не было, и мы не слышали сигналов аварийных радиостанций. Их самолет просто исчез, а Карр и Томас пропали без вести.
Вскоре после этого я выводил еще одну вьетнамскую разведгруппу примерно в десяти милях к востоку оттуда, когда тихая высадка превратилась в адскую битву. Группа высадилась на довольно широкой вырубке и как раз достигла края леса, когда их улетающий "Хьюи" был поражен огнем с земли. Я послал еще одну вертушку, чтобы вытащить группу, но она оказалась под сильным огнем с трех направлений — этот вертолет едва успел выбраться.
Группа оказалась в ловушке на LZ, окруженная сотнями солдат NVA. Мы задействовали A-1, пока я отправлял вертолеты обратно в Дакто, чтобы перевооружиться, дозаправиться и ждать новой попытки эвакуировать их. Мой пилот увеличил район, охватываемый A-1, до размеров, позволяющих получить больше истребителей, чтобы мы могли вести непрекращающуюся бомбардировку. Ситуацию усугубляло то, что никто в группе не говорил по-английски; в нетерпении, я просто велел им не высовываться.
Когда А-1 закончили, мы получили первое сообщение от перенаправленного звена истребителей ВМС с авианосца в Тонкинском заливе. Высокий голос произнес: "Кови, это Либерти Два-Семь".
"Роджер", — ответил мой пилот. "Назовите тип самолета".
"Мы звено Альфа-Семь".
А-7 — это было хорошо, много бомб, по шестнадцать на каждом. "Кови принял. Назовите количество самолетов".
"Два-четыре".
Это, должно быть, был его номер звена. Мой пилот FAC повторил: "Повторите количество бортов".
"Роджер, Кови. Нас два-четыре, двадцать четыре всего, А-7, роем копытом, и почти у вас".
Мой пилот недоверчиво посмотрел на меня — двадцать четыре истребителя-бомбардировщика, и каждый нагружен бомбами!
Как мы могли быстро использовать их? Они могли находиться на цели всего двадцать минут, и все эти бомбы — как нам сбросить так много бомб рядом с группой, не разнеся ее на куски? Затем я заметил высокое сухое дерево в центре LZ. Я связался по радио с командиром вьетнамской группы и сказал, чтобы он велел своим людям подползти к основанию этого дерева, лечь вокруг него, закрыть уши и широко раскрыть рты, чтобы защитить барабанные перепонки от ударной волны.
Затем мы обрушили ярость, какой не видела ни одна разведгруппа. Мой пилот наводил А-7 по два за раз, и летя бок о бок, они бомбили лес вокруг LZ, и каждый раз ударные волны, расходясь кругами, проносились мимо того мертвого дерева. Вьетнамец кричал в радио, но когда он подтвердил, что никто не пострадал, я велел ему просто пригнуться и продолжать держать рот открытым. Почти полчаса самолет за самолетом сбрасывал бомбы, в опасной близости, буквально подбрасывая вьетнамцев в воздух бесконечными ударными волнами. Они приняли это без лишних претензий.
В конце концов, мы привели вертушки обратно и вывезли группу практически без огня с земли.
В тот вечер я узнал, что у нескольких вьетнамцев от разрывов бомб были повреждены барабанные перепонки, и почувствовал раскаяние — не из-за того, что подверг их опасности, поскольку я мало что мог сделать — а из-за того, что командовал ими, считая не настолько храбрыми, какими они были.
Возле дежурки разведроты я увидел полдюжины вьетнамцев, ожидающих меня — группу, которую я поддерживал в тот день. Я ожидал, что они обвинят меня в своих травмах. Они стояли там, напряженные, официальные. Затем один из них пожал мне руку и сказал: "Спасибо, Чуонг Ши. Может, мы быть мертвы, но не сейчас". Я сказал им, что сожалею об их повреждениях слуха. Один из них указал на глухого человека, который не мог слышать моих слов. Тот улыбнулся и кивнул. "Не волнуйтесь", — перевел он. "Все в порядке".
Мне стало стыдно, что я так легкомысленно рискнул их жизнями, даже не посоветовавшись с ними.
Несколько дней спустя моему O-2 пришлось приземлиться в Дакто, потому что мы летали слишком долго и нам было нужно топливо, чтобы добраться до Плейку. Вьетнамского оператора насоса нигде не было видно. Когда мы заглушили двигатели, я заметил, что все вертолеты исчезли. Пока мой пилот вытаскивал шланг, я забрался на крыло, чтобы открыть крышку бака, затем услышал глухое "Ту-тум!" — прилетевшая 82-мм минометная мина разорвалась по ту сторону полосы, примерно в 200 ярдах от нас.
Стоя на крыле, я неспешно, не проявляя беспокойства, продолжал заполнять бак. Мне было все равно. Мой пилот проявил немного больше интереса, но недостаточно, чтобы что-то предпринять. Ту-тум! Еще один разрыв, на пятьдесят ярдов ближе. Противник корректировал огонь, подтягивая их к нам. Пилот посмотрел на меня, я пожал плечами. Бак почти полон, но у меня было не то настроение, чтобы меня выгнал какой-то ублюдок с минометом, возникла у
