Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров
Родственники композитора ходатайствовали о смягчении его наказания. Наконец ему разрешили отправиться для лечения глаз на Кавказ. Он отправился в Пятигорск, где произошла его встреча с Екатериной Александровной Офросимовой. Свидание не было случайным: узнав о том, что Алябьев будет на Кавказе, Офросимова убедила мужа, что ей тоже необходимо отправиться на курорт. И оказалось, что любовь не умерла, наоборот, вспыхнула еще ярче. Алябьев создал сборник романсов «Кавказский певец», посвященный возлюбленной. Открывал цикл романс «Тайна», последние слова каждой строфы составляли фразу «Я Вас люблю».
Тем временем родственники продолжали хлопотать об улучшении участи Алябьева. Однако министр внутренних дел Блудов специальным письмом на имя оренбургского военного губернатора Василия Перовского сообщил, что царь повелел отправить Алябьева на жительство в Оренбург, поскольку «северный и южный климаты вредны для его болезни».
Алябьеву очень повезло, что губернатор Оренбурга Василий Перовский, участник Отечественной войны, ценитель искусств, стал его покровителем. Вес его при дворе был немалый: некоторое время он служил адъютантом Николая I, во время мятежа на Сенатской площади находился при государе и принял своим телом удар, предназначавшийся императору. В Перовского угодило брошенное из толпы полено, его контузило и он долго лечился…
По просьбе друзей Алябьева Василий Перовский просил Николая I помиловать композитора. Царь отказал, однако министр внутренних дел Блудов сообщал Перовскому, что «находящемуся в Оренбурге и лишенному чинов и дворянства бывшему подполковнику Алябьеву дозволено жить у родных с запрещением въезда в обе столицы и отданием его под надзор полиции в месте его жительства».
В марте 1835 года Алябьев уехал к родным в село Рязанцы подмосковного Богородского уезда. Тем временем в 1839 году Екатерина Александровна Офросимова овдовела, получив в наследство имения своего мужа. В каком-то смысле и для нее самой, и для Алябьева это стало спасением: не надо затевать длительный и очень тяжелый по тем временам бракоразводный процесс, теперь Екатерина Александровна — совершенно свободна.
Они обвенчались в августе 1840 года в церкви Живоначальной Троицы в Рязанцах. Алябьеву исполнилось 53 года, его супруга младше на шестнадцать лет, но какое значение имела разница в возрасте, когда они ждали этого события полтора десятка лет?!
Согласно записи в метрической книге, поручители со стороны жениха — полковник граф Федор Иванович Толстой (по прозвищу «Американец» — его назвали так за его страсть к путешествиям в Америку) и корнет Николай Иванович Иохимсен, а со стороны невесты — князь Андрей Иванович Вяземский, титулярный советник Иван Петрович Рышков и Владимир Михайлович Исленьев.
Через год композитору разрешили проживать в Москве, но под надзором полиции. На Новинском бульваре у Екатерины Александровны была усадьба с домом, но не все оказались рады возвращению опального композитора. 24 января 1841 года Алябьев сетовал в письме Перовскому: «Случайно, совершенно неожиданно и по секрету узнал я, что московский обер-полицмейстер взошел с вопросом к московскому военному генерал-губернатору, испрашивая его разрешения: дозволить ли мне пребывание в Москве и учреждать ли за мною секретный надзор полиции?» А затем рассказывал о болезни своей жены, о возникшей тяжбе с ее родными о наследстве и своем тяжелом материальном положении.
Е.А. Офросимова — муза А. Алябьева
«Помогите и защитите меня от всех предстоящих мне неприятностей со стороны московской полиции, которая, имея в виду данное мне Вашим Превосходительством поручение в Москве по делам службы, не обращает на оное внимание», — просил Алябьев.
В апреле 1842 года Алябьев писал Перовскому: «Тяжкая моя болезнь, опасения лишиться куска хлеба и вообще двадцатилетиям бедственная моя участь вынуждает меня просить Вашего Превосходительства возбудить ходатайство перед Его Величеством о помиловании… может быть гнев монарха смягчится».
Перовский вновь обратился к царю с просьбой помиловать Алябьева, но вскоре получил письмо от шефа жандармов Бенкендорфа: «Император в отношении просьбы коллежского регистратора Алябьева об оставлении его в Москве, не изъявил на сие свое соизволение и повелел Алябьева выслать из Москвы на жительство в Коломну, уволив от службы». Жена поехала вместе с ним.
Детей у них не было. Еще при жизни прежнего мужа Екатерина Александровна взяла на воспитание девочку Леонилу — дочь бывшего ссыльного в Тобольск Василия Васильевича Пассека. В 1842 году 18-летняя Леонила вышла замуж за Григория Петровича Сорокина, выходца из тульских дворян, впоследствии дослужившегося до генерал-майора.
В апреле 1843 года Екатерина Александровна Алябьева подала просьбу о восстановлении ее мужа на службе и ходатайство о разрешении ему жить в столицах. Спустя несколько месяцев Алябьев дал подписку в том, что ему объявлено «о Высочайшем соизволении разрешения жительства в Москве с тем, чтобы не показываться в публике». После чего супруги Алябьевы вернулись в первопрестольную.
В 1848 году, когда композитор с женой приехали на Кавказ, писатель Аксаков написал о композиторе такие строки: «…лета, болезни и несчастия остепенили его и сделали добрым и мягким. Это я видел из обращения его с людьми и вообще с бедным классом народа. Здесь добыл он где-то рояль и много занимается музыкой…»
Композитора не стало в феврале 1851 года. Его похоронили в Симоновом монастыре у церкви близ северной ограды, рядом с отцом и матерью. Екатерина Александровна на три года пережила мужа и скончалась в марте 1854 года. Ее погребли в том же Симоновом монастыре в усыпальнице Алябьевых у церкви близ северной ограды, рядом с мужем. В безбожные времена, наступившие после революции, некрополь Симонова монастыря полностью уничтожили, а сам монастырь разрушили…
«Он, она и водка»
К писателю Леониду Андрееву в советское время относились хотя и с уважением, но все-таки достаточно осторожно. Он был не совсем «правильный». Мол, начинал как реалист, но затем увлекся поисками и оторвался от реальности. Поддерживал революцию, но потом перешел на реакционные позиции, поддержав Первую мировую войну, правда, потом и тут раскаялся, выступив с гуманистическим протестом против войны. Революцию не понял и не принял, даже выступил с «пасквилем» против большевиков и в 1919 году умер на «финской стороне».
Что говорить, Леонид Андреев очень непрост, и характер у него — не сахар. Очень ярко высказался о нем его коллега по «литературному цеху» Корней Чуковский (цитируем речь, с которой он выступил в июне 1910 г.): «И, главное, как удивительно! — В каждую данную минуту мир окрашен у него одной краской, только одной, и когда он пишет о молоке — весь мир у него молочный, а когда о шоколаде, — весь мир шоколадный…
