Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Под деревьями, в шатрах, на лужайках – всюду толпились люди! Фермеры и их жены в воскресных нарядах, капорах и шалях; юные девушки и их избранники; дети, увлеченные игрой в догонялки; пожилые дамы в красных плащах, сбившиеся стайками, чтобы посплетничать. А у замка собрались леди и джентльмены, которые тоже явились посмотреть на празднество, поздравить графа и познакомиться с миссис Эррол. Там были леди Лорридейл и сэр Гарри, сэр Томас Эш с дочерьми, мистер Хэвишем, конечно же, а еще обворожительная мисс Вивиан Герберт в чудесном белом платье и с кружевным зонтиком. Вокруг нее, как всегда, вились джентльмены, готовые исполнить любой ее каприз, хотя не вызывало сомнений, что Фаунтлерой занимает ее больше, чем все они вместе взятые. Увидав мисс Вивиан, он подбежал и обвил ее шею руками, а она обняла его в ответ и расцеловала так горячо, словно это ее собственный любимый младший брат.
– Милый маленький лорд Фаунтлерой! – приговаривала она. – Мой милый мальчик! Как я рада! Как я рада!
После этого они отправились прогуляться по парку – ему очень хотелось все вокруг ей показать. Когда он подвел мисс Вивиан туда, где стояли мистер Хоббс и Дик, и объявил: «Вот мой старейший друг мистер Хоббс, а это – Дик, еще один мой старый друг. Я им сказал, какая вы красивая и чтобы они обязательно с вами познакомились, если вы приедете ко мне на день рождения», – она пожала им руки и с очаровательным дружелюбием побеседовала с обоими, расспрашивая об Америке, о том, как они добрались и как им нравится здешняя жизнь. Фаунтлерой стоял рядом, глядя на нее обожающим взглядом, и его щеки пылали от удовольствия, потому что он видел, что мистеру Хоббсу и Дику она пришлась по душе.
– Ну и ну! – после объявил Дик. – Отродясь не видал я девчонки с таким ангельским личиком! Она прямо… прямо ангелок и есть, иначе не скажешь!
Где бы ни проходила мисс Вивиан, все оборачивались и глядели ей вслед – и маленькому лорду Фаунтлерою тоже. Солнце сияло, разноцветные флажки развевал ветер, гости играли в игры и танцевали; торжество продолжалось, час за часом проходили в увеселениях, и маленький лорд просто-напросто светился от счастья. Весь мир казался ему полным прелести.
Счастливым чувствовал себя и еще один человек – пожилой, который, хоть и прожил всю жизнь в почете и роскоши, не слишком-то часто испытывал искреннее счастье. На самом деле, признаюсь, мне кажется, счастлив он был оттого, что сам стал лучше. Он, конечно, не превратился в одночасье в такого хорошего человека, каким считал его Фаунтлерой, но, по крайней мере, научился кого-то любить и уже несколько раз нашел удовольствие в благодеяниях, подсказанных ему невинным добрым сердцем ребенка, – и это стало лишь началом. С каждым днем женщина, которую выбрал в жены его сын, все больше нравилась ему. Люди говорили правду – он начинал привязываться и к ней тоже. Ему нравилось слышать ее ласковый голос и видеть ее ласковое лицо; сидя в своем кресле, он внимательно наблюдал за ней и слушал, как она разговаривает со своим мальчиком. Слыша нежные, полные любви слова, столь непривычные его уху, граф начал понимать, почему мальчишка, который жил в нью-йоркском переулке, знался с торговцами бакалеей и дружил с чистильщиками обуви, был все же так хорошо воспитан и полон благородства, что за него не пришлось краснеть, даже когда судьба превратила его в наследника английского графства и хозяина английского замка.
На самом деле все было очень просто – он всего лишь рос подле доброго и нежного сердца, которое научило его всегда думать только хорошее и заботиться о других. Это, вероятно, мелочь, но это и самое важное на свете. Он ничего не знал о графах и замках, о величии и роскоши, но его всегда любили, потому что он обладал чистой душой и готовностью любить в ответ. Быть таким человеком – все равно что родиться королем.
Весь этот день, глядя, как Седрик прогуливается среди гостей, беседует со знакомыми и с готовностью кланяется в ответ на приветствия, развлекает своих друзей Дика и мистера Хоббса, стоит рядом с матерью или мисс Герберт, слушая их разговор, старый граф Доринкорт был весьма доволен внуком. Но его довольство возросло стократ, когда они прошли в самый большой шатер, где собрались за изысканным легким ужином самые влиятельные арендаторы поместья Доринкорт.
Стали поднимать тосты. Сначала выпили за здоровье графа – до сих пор его имя еще никогда не встречали с таким горячим энтузиазмом, – а потом предложили тост за «маленького лорда Фаунтлероя». И если у кого-то оставалось еще хоть малейшее сомнение, любят ли в народе его милость, оно развеялось в ту же секунду. Какой гром голосов, какой звон бокалов, какие бурные аплодисменты! Эти добродушные люди так привязались к нему, что забыли всякую сдержанность даже в присутствии леди и джентльменов, пожаловавших из замка. Они устроили порядочный гам, а некоторые из пожилых женщин, ласково глядя на малыша, стоявшего между матерью и графом, даже прослезились и зашептали друг другу:
– Благослови его Боже, прелестное дитя!
Маленький лорд Фаунтлерой был в полном восторге. Он улыбался и кланялся, залившись розовым румянцем удовольствия до самых корней своих белокурых волос.
– Это потому что я им нравлюсь, Душенька? – спросил он у матери. – Да, Душенька? Я так рад!
Граф положил ладонь ему на плечо и сказал:
– Фаунтлерой, поблагодари их за доброту.
Мальчик поднял глаза и посмотрел на него, а потом на мать.
– Нужно так сделать? – спросил он с ноткой застенчивости.
Его мать улыбнулась, и мисс Герберт тоже, и они обе кивнули. Так что он сделал маленький шажок вперед, и все взгляды обратились к нему – как же он был очарователен и невинен, какая смелость, какая искренность читались на его лице! Он заговорил так громко, как только мог, и его детский голосок ясно и чисто зазвенел под сводами шатра.
– Я вам всем очень обязан! – сказал он. – И… надеюсь, вам весело на моем дне рождения…
