Ни единого шанса - Ксюша Иванова
Вторая скорая за сутки в бабушкину квартиру прибывает буквально через минуту после возвращения сюда Ванечки. Врач поднимается вместе с запомнившимися мне по дню нашего знакомства с Ванечкой его сестрой и её мужем. Сестра Ванечки, увидев Димкино лицо, ужасается, как и я, и даже закрывает ладонью себе глаза.
— Отцу звони, — говорит ее муж, обнимая жену за плечи.
— Захар, да он же кардиолог, а тут пластический хирург нужен! — возражает она.
— Обычный хирург пока сгодится, — вставляет веское слово вкалывающий что-то в вену Димке врач. — Если есть хорошие знакомые — мой совет, поднимайте связи и побыстрее! Иначе дежурный врач может зашить как попало… Часа два от силы у вас есть…
Встаю с пола, отдавая Диму в руки медиков. Прислушиваюсь к разговору брата и сестры, понимая, что, возможно, сейчас судьба моего друга решается.
— Вероника, давай я? — спрашивает Ванечка, протягивая руку к телефону.
— Я сама. Ты в последнее время что-то слишком много косячишь, — отвечает она, набирая номер в телефоне.
Не зная, куда деть руки, сжимаю ручки Лилькиной коляски, наблюдая, как Димку грузят на носилки. Мне бы с ним поехать, но ведь ребенок один ночью останется тогда… А мне Димку так жаль! До слез просто — он же нас с Лилькой спасал! Слышу, как Вероника, пройдя в кухню, разговаривает по телефону:
— Нет, мам, все у нас в порядке! Нет, Маруська нормально, не заболела. Да не поругалась я с Захаром! Тут такое дело. Мам, мне бы с папой поговорить. Только чтобы он не волновался! Ну-у, да я с Ванечкой рядом. Да в норме он! Ма-ам! Нет, ничего не натворил! Ванька, иди сюда, мама желает тебя слышать!
Меня немного трясёт — руки дрожат и внутри что-то волнительно-странное, непонятное, словно пружина натянутая легонечко дёргается, покалывая в сердце.
Столько всего происходит со мной, в моей жизни, сколько за последние годы не происходило! И не сказать, чтобы всё это было хорошо, но вот всё равно, кроме страха, кроме волнения за бабушку, а теперь ещё и за Димку, есть ещё что-то… В данной ситуации это что-то воспринимается мною, как неуместное и даже немного стыдное, но избавиться, вытеснить это из своего сердца, из мыслей своих нет никаких сил — мне нравится быть с этими людьми рядом…
И Вероника, и Захар, и, конечно, Ванечка, воспринимаются мною, как люди с другой планеты! Они и внешне отличаются от моего окружения — одежда, причёски, поведение, жесты, манера разговора. Но и не только это удивляет — и поступки их в моем мире не свойственны были большинству!
Ну, вот если подумать — там, у матери дома, мне не раз доставалось от неё самой в детстве, от её хахалей тоже бывало, на лестничной площадке часами сидела, а кто за меня заступился хотя бы раз? Наоборот, с каким-то презрением смотрели соседи, как будто я такая же алкашка, как мать, как будто из меня просто по определению не может ничего хорошего получиться!
А эти, почти незнакомые люди, ночью приехали на помощь! И ладно бы спасли нас и ушли! Нет! Они пытались решить возникшие проблемы, родителей своих разбудили! Как если бы мы с Лилькой были им не чужие.
— Мам? — Ванечка ерошит волосы, трогает разбитую бровь и хмурится, когда сестра пытается стереть ему кровь носовым платком. Отмираю, прекращаю стоять, как статуя, бегу за перекисью и ватой. — Мам, тут одному моему товарищу помощь нужна. Он ножевое ранение получил. Что? Нет, не в живот. Лицо порезали ему. Да. Да, мам! Нужна папина помощь. Может быть, он кого-то знает, кто мог бы сделать операцию нормально. Да. Да. София, — закрыв рукой трубку, зовёт меня. — Как его фамилия?
— Савельев Дмитрий, — по привычке громко шепчу я.
— Савельев Дмитрий! — повторяет он, а потом некоторое время молча слушает, что ему говорят в трубку, согласно кивает, склонив голову к плечу. — Ладно. Хорошо. Да нормально со мной всё. Я у Захара и Вероники переночую. Ага. Да, всё расскажу завтра! Спасибо, мам! Люблю тебя.
— Ну? — Вероника говорит то, что готов сказать, наверное, каждый из находящихся сейчас в комнате людей.
— Сказала, отец поможет — позвонит в больницу, договорится, чтобы его хирург знакомый прямо сейчас взял. Только нужно сопровождение, чтобы парня не перепутали там, доставили туда, куда нужно.
— Так, я тогда поеду! — говорит Захар. — А ты вези девчонок к нам. Там безопасно.
Высокий, весь покрытый татуировками, очень мужественный Захар смотрит на меня так, что мне кажется — сочувствует, жалеет. И у меня нет сил выдержать этот взгляд…
— Поживете у нас, пока мы не разберемся с этими…
Мне кажется, я взвинчена так сильно, что ни успокоиться, ни тем более, уснуть, не смогу сутки точно! Однако засыпаю в машине, в обнимку с сестрой, которую Ванечка на руках выносит из квартиры. Сквозь сон слышу, как он разговаривает с Вероникой. А может, мне это просто снится…
— Это та же девушка, которая ночевала у вас вчера? Мать рассказала…
— Да.
— И?
— Что и?
— Ванька, расскажи! Иначе я умру от любопытства!
— Много будешь знать, скоро состаришься.
— Ты с ней встречаешься?
— Почти.
— Что значит "почти"?
— Значит, что да, но она об этом пока не знает…
— А как же Лиза?
30 глава. София
— София, просыпайся!
Резко подхватываюсь, ударяясь локтем о дверцу машины. Ванечка успокаивающе обхватывает руками, и я неожиданно оказываюсь в его объятиях.
— А где Лиля? — шепчу, губами ощущая безумную близость горячей кожи его шеи. Мне кажется, что я даже тепло, от него исходящее, губами чувствую!
Ванечка отчего-то замирает, и мы сидим так, почти обнимаясь, долго-долго. Его запах наполняет мои легкие. Мне кажется, я теперь всегда буду помнить его. Это что-то такое легкое, свежее, напоминающее море… Не знаю, откуда берутся такие ассоциации — моря я никогда в живую не видела. Наконец вспоминаю, о чем спрашивала его только что. Повторяю, добавив громкости в слова:
— Ваня, где Лиля?
— Ее Антон понес в дом. А я хотел понести тебя, но решил, что испугаю, если возьму на руки.
О-о, этого только не хватало! Я же не ребенок! Я сама смогу дойти!
— Мне так стыдно,
