Ни единого шанса - Ксюша Иванова
Но я не могу удержаться. Останавливаюсь. Поворачиваюсь к нему. Он выше. Мне приходится голову запрокинуть вверх.
— Зачем ты ко мне пришёл?
Закатывает вверх глаза. Ерошит волосы пальцами.
— Не знаю… Хотя нет, знаю. Нож твой дурацкий привез. Вдруг тебе бандитов покромсать нечем, — подталкивает ко входу в подъезд и неожиданно, наклонившись сзади к моему уху, шепчет. — Боялся, что с тобой случилось что-то. Увидеть хотел.
22 глава. Ванечка
— Постой, — говорю Софии, направляясь к машине, чтобы забрать пакет. — Чуть не забыл.
В пакете фрукты, конфеты, чипсы, ерунда всякая — что может понравиться ребёнку я не знал, как не знал и её возраст. Сверху — купленный на кассе медвежонок. Кому только из девочек его вручать…
В их квартире чисто и бедно. Мебель старинная обшарпанная. Половички вязаные. Полы некрашенные. Двери старинные белые.
— Сонь, это т-ты? — кричит из единственной комнаты слабый детский голосок.
Вижу, как София смущается. Старается не смотреть на меня. Но я-то уже здесь. И ты не возразила даже, когда поняла, что собираюсь зайти! И… странное дело, меня больше не шокирует Сонина очевидная бедность. Немного шокирует другое — я не совсем понимаю, зачем я здесь. И София, судя по задумчивым взглядам в мою сторону, не понимает тоже. Ну, ведь очевидно же, что не мое вот это вот все! А чье тогда? Того патлатого Димона? Так почему тогда он сейчас не здесь?
Девочка лет пяти-шести лежит на диване. Сразу бросаются в глаза непомерно худенькие, какие-то неестественные, словно чуть искривленные, ножки. Она беленькая, кудрявая, на ангелочка похожая… Только ангелочки — они все больше пухленькие, да и ножки… Но все-таки…
— Привет! — говорю ей, пока София молча расставляет на тумбочке принесенные нами лекарства.
— П-п-привет! — заикается она, при этом личико кривится, а глаза, от усилия видимо, моргают быстро-быстро несколько раз. — Ты кто?
— Лиля, — шипит своим фирменным шепотом София.
— Девушка, не мешайте двум хорошим людям знакомиться — лучше ставьте чайник! — почему-то вдруг расслабляюсь я. Хотя, понятно, почему расслабляюсь. Девочка с любопытством посматривает в сторону моего пакета — из него торчат медвежьи уши и даже выглядывает один глаз. Похоже, с хозяйкой для зверя я определился и не ошибся, когда решил завернуть в магазин! — Я — Иван, друг твоей сестры. Встречный вопрос — кто ты?
— Л-лиля я. А… — она дожидается, когда недовольная София выйдет из комнаты и спрашивает, чуть приподнимаясь на ручках. — Кто у тебя там?
Улыбаюсь. Достаю небольшого, размером сантиметров в тридцать медвежонка и протягиваю Лиле. Она расплывается в улыбке, восхищенно глядя на игрушку.
— Это мне? — недоверчиво посматривает на меня.
— Тебе. И вот еще, — достаю и складываю на тумбочке, потеснив в сторону лекарства, всё, что додумался купить. И видя реакцию ребенка, очень жалею, что купил немного! Девочка настолько очевидно рада всему, что видит — примитивным жевательным конфетам, шоколадке, чипсам, что я себя волшебником ощущаю! И мне это нравится! — Ты тут пока рассмотри все, а я… вот печенье твоей сестре отнесу.
— Ага! — уже не замечая меня, отвечает девочка, шелестя обертками.
София стоит у раковины — большой, голубой эмалированной штуки с отбитыми краями. Я такую никогда в своей жизни не видел даже. Руки уперла в ее край и смотрит-смотрит на переполняющую чайник струю. Вода бьется о воду в чайнике — журчит и шумит, Софии не слышно, наверное, что я подошел. И да, я отлично помню, как утром она избегала моих прикосновений, но ведь целовала потом в машине! Сама, безо всякой моей инициативы! Хотя, возможно, просто отблагодарить хотела… Ну, и даже не поэтому! Просто если я пойму сейчас, что она ко мне безразлична… тогда все это бессмысленно!
И почему-то впервые в жизни мне страшно, что сейчас девушка может мне отказать, что может не ответить взаимностью, что может снова шарахнуться в сторону от меня!
С бешено колотящимся в груди сердцем я делаю то, что делал много раз и со многими девушками, но, как будто, именно сейчас впервые в жизни… Подхожу так близко, что ощущаю, как вздрагивают худенькие плечи от моего прикосновения, как она выпрямляется, напряженно опускает по швам руки. Протягиваю руку и медленно поворачиваю белый эмалированный вентиль, перекрывая воду. Кладу на стол слева пачку с печеньем. И стою так, не решаясь ее обнять. До тех пор, пока мои пальцы не ощущают прикосновение ее пальцев. Переплетаю наши ладони. Поглаживаю большим ее холодную кожу. Её ручка такая маленькая, такая хрупкая, я могу в своем кулаке сжать, и видно не будет, что там внутри она есть…
Осторожно притягиваю ее к себе, обвивая талию свободной рукой. Я не хочу сейчас думать ни о чем — ни о своей собственной жизни, ни о ее проблемах, которых, это очевидно, немало, ни о том, что все это странно и неуместно — мы ведь и не общались друг с другом практически! Мы не проявляли толком симпатию друг к другу, не встречались, не болтали, не пили кофе, не смеялись шуткам, не дружили в одной компании. Но каким-то непостижимым образом в этой убогой квартирке с больным ребенком в соседней комнате я ощущаю себя сейчас на своем месте.
23 глава. София
— А т-теперь… Т-теперь бросать будет Ваня! — сестра протягивает мне игральный кубик.
Мы втроём сидим на разложенном диване — Лилька, у которой благодаря таблетке спала температура, прислонившись спиной к стене, а мы с Ванечкой по обе стороны от неё друг напротив друга, по-турецки скрестив ноги. И третий раз играем в бродилку.
— Спорим на конфету, что я сейчас шестерочку выбросить смогу? — он лукаво подмигивает Лильке, тряся кубик в кулаке. И она, конечно, ведётся — радостно пищит, что готова спорить, что он не сможет шестёрку по заказу выбить. Она даже почти не заикается, хоть и гримасничает отчаянно — но это не кривляния у неё, а спазм мышц лица, который почти никогда не оставляет в покое. Кошусь на Ванечку — такое чувство, что он не замечает подергиваний её личика.
Почти не слежу за игрой — они всё равно озвучивают, что и когда мне делать. Как следить-то, если взгляд, куда бы ни был направлен, видит повсюду его! Как следить, если я вся мыслями
